– Саич!!! Ты там как???
Крик парня далеко разносился по туннелям полузаброшенного отстойника, напарник уже минут пятнадцать как забрался в лаз, и верёвка не дёргалась, а значит, опытный, но уже не молодой ремонтник не двигается. Может, просто стоит на месте, а возможно, потерял сознание и медленно умирает, надышавшись спёртого воздуха с обилием совершенно неполезных для организма газов.
– Виктор Саввич!!! Ты там как?! Дёрни за верёвку!
Неугомонный парень продолжал кричать в лаз, но сам шагнуть не решался. Набрав в грудь воздуху, чтобы позвать в третий раз, смиряясь с мыслью, что придётся погружаться в царство склизких и отвратительно пахнущих миазмов, парень прислушался и вместо заготовленной фразы выдал:
– Чаво, блин?
– Говорю, за хер себя подёргай, а не за верёвку, – из мрачной дыры в полу раздался голос напарника, а за ней и голова, тяжело дышащая, пот застилал глаза и смывал густую чёрную массу, которой было запачкано всё окружающее и плоть тоже. – Коль час мой придёт, то не здесь, совсем не здесь, – продолжил Виктор Саввич, расположившись на краю лаза, – вот верю я, что костлявая придёт за мной в постели…
Молодой подал руку напарнику, и тот уже нормально встал, остановившись на полуфразе в размышлениях и том, как бы ему хотелось умереть. Нужно было отмываться и составлять рапорт, в котором в ярчайших красках описать, в сколь прекрасном состоянии прибывают туннели очистных сооружений, сколь крепка полувековая кладка, что текут там кристально чистые молочные потоки, а воздух соперничает с альпийскими лугами или голландскими полями. Написать всё то, что ждёт руководство, то, что вписывается в его, руководство, картину мира. А то, что на самом деле, на это всем плевать. Ибо даже ремонтники дальше сотни шагов вглубь не ходят, если всё не обвалилось, значит, держится, а значит, главное – чтобы упало не в их смену.
– Ты люк закрыл?
– Да вроде да, как вытянул тебя, так ногой его и подвинул.
– Ногой? Ты кому в уши льёшь? Пудовый люк, там монтировка гнутая валяется для этого. Беги обратно, давай. Пойдёт кто из обходчиков и рухнет, а то и кляузу напишет. Я из-за твоей глупости лишаться премии не хочу. Бегом, блин, пока недалеко отошли. Минутное дело.
– Да закрывал я его, – соврал молодой, возвращаться в самое грязное, да и малопосещаемое место совершенно не хотелось. – Пошли вместе, готов поспорить, я его закрыл.
– На понт взять хочешь? Ну пошли, но если он открыт, с тебя пиво.
– По рукам.
Молодому ничего не оставалось другого, как соглашаться. Жаль, конечно, сотни, но фиг с ним, проставится. Платят одинаково, а напарник работает больше.
Вновь войдя в зал, по центру которого и находился вход в страну миазмов, оба немного опешили: люк и вправду был закрыт.
– Вот что я и говорил – закрывал я.
– Цыц. Нечисто здесь что-то.
– Ась?
Виктор подошёл к люку и внимательно на него посмотрел. Молодой подошёл ближе и встал у напарника за спиной.
– Видишь? Врун малолетний.
– Чё?
– А то, монтировка вон валяется, под тряпицей, но люк закрыт, и следы на нём странные, как будто от пальцев. Что за херь?
– Я это, в душе… не знаю. Закрыт, и ладно. Пошли мыться.
– Не-е-е-е, – протяжно выдохнул Виктор, – это уже интересно. Нужно разбираться.
– Это я закрыл ногой. Говорю же.