Человек из скрипичного дома
В солнечный мартовский день Стера слушает сказку.
– Однажды…какое полное надежд слово. Пожалуй, я начну с него.
Однажды на окраине Ногинска появится новый дом. У этого дома будет дверь, обвитая ветками из кованого железа, в центре которых как странный цветок, или бабочка, попавшая в паутину, повиснет маленькая старая скрипочка. У неё не будет струн, да и сама она лишь символ.
В этом доме поселится компания – разнохарактерная, обаятельная и абсолютно бешенная. Там будет только один, вечно хмурящийся и задумчивый, со здоровой иронией, нелюдь.
– Нелюдь? – уточняет Стера, чуть улыбнувшись.
– Нелюдь, демон, нечисть, – кивает мужчина, тоже улыбаясь углом рта, – но не очередной. С вашими легче и игры их примитивные, – и продолжает свою импровизированную сказку дальше, – компания будет бесчинствовать в своих хулиганствах, а их задумчивый хозяин просто будет гулять по Городу Химер и изучать его. Шутка ли, целый город, в котором такое скопление живых мифов?
Сентябрь устилает дороги радужным и шуршащим ковром из листьев. Солнце заинтересованно смотрит с высоты на события внизу. Свежо и ветрено.
Ведьмы, сталкиваясь с гостем города, невольно склоняют головы в знак радости и почтения. Некоторые лукаво стреляют взглядами из под ресниц. Впрочем, безрезультатно.
Ведуньи, коих здесь гораздо меньше, внимательно вглядываются в него и вздыхают, – чем грозят незнакомцы такой силы, им известно не понаслышке.
Остальные спешат сообщить хранительницам и Главе.
В общем, суета поднимается неимоверная. Лишь люди не чувствуют ничего и не видят близких перемен в человеке из скрипичного дома. Но ведь так всегда, правда? Пока не опалит, не кричат.
Пока его «люди» исследуют Ногинск в своей манере и с дружелюбным любопытством знакомятся с местными Другими, Дух ищет.
Ищет проблески Творчества.
– И что он будет делать, когда найдёт? – мрачнеет демонёнок. Эта сказка пленит её и настораживает.
Рассказчик барабанит пальцами по столешнице, – это зависит от тех, кого он найдёт.
В комнате становится тесно от расположившихся на стенах образов. А были ли стены? Теперь не понять. Вместо них ожившие видения, выходцы истории. Вольготно и уютно застыли яркими картинами.
Напротив Стеры горит золотистым светом дверь со скрипкой. По левой стене картина с замершим на полпути мужчиной в тёмном и дорогом пиджаке поверх рубашки навыпуск.
– Он ищёт и находит. С десяток музыкантов и два десятка художников из школ, море бумаго – и сайто- марателей, тысячу ловких переводчиков. И троих Настоящих. Одного художника-самоучку, одного музыканта со старой гитарой, и одну Мастерицу.
Незнакомец осторожно ловит истории их жизней и раскладывает хрупкие листки на столе. Часть из них светло-жёлтая, тоненькая как кленовые листья, некоторые грязно-бордовые и пахнут засушенными цветами и коньяком. Ещё стопка – разноцветная охапка со звенящими нотами музыки на них. И последняя – светло-сиреневая с болезненными красными разводами, что пахнет ирисами, лесом и осенними дождями.
– Занятно, – бормочет он и внимательно всё просматривает.
Кленово–жёлтая история вся из уходов и поисков. Кажется, этого Мастера ничто не способно пригвоздить к месту, но также ничто уже не способно ранить. Ему нужно новое сокровище, тема для картин.