Читать Несчастливые люди

Рождественская сказка со счастливым концом

/в качестве прелюдии чистосердечно признаюсь, что события имели место в действительности… я лишь незначительно сдвинул их по временной шкале, чтобы придать сказочности и красок… этой грустной, в сущности, истории

Умывался он с наслаждением, отплевывался, причитал и тряс головой, чтобы избавиться от воды, набежавшей в уши. Вытираться тоже было приятно, но, отняв от лица полотенце, Николай Дмитриевич увидел, что оно испачкано радикально-чёрными штрихами – вероятно машинное масло попало на волосы.

"Как я умудрился?" – подумал с неприятным удивлением. – Изгадился? Когда?"

И ещё подумал, что замарал хозяйское полотенце, а это свинство.

Лида сидела на кухне, из окна бежал свет не по-зимнему белый и энергичный, женщина опустила ладони меж колен, словно Иисус в пустыне. Николай Дмитриевич хотел извиниться, и даже приготовил фразу: "Ты представляешь, весь день ходил по базе, выбирал полуоси и тормозные колодки. Где-то влез в отработку… – здесь следовало развести руками. – Испачкал полотенце, Лид… Ничего? Ну, свинтус я, ну, виноват! Не велишь казнить?"

Лида опередила:

– А меня муж бросил.

Пауза на четыре секунды.

– Не горюй слишком, – выговорил Николай Дмитриевич, и таки использовал заготовленный жест. – Дело житейское. Вчера бросил, завтра вернётся. Я свою кобру знаешь сколько раз бросал? Безоговорочно и безрезультатно.

– От меня муж ушел, – повторила Лида, будто бы надеясь, что такая формулировка доступнее для понимания.

Николай Дмитриевич сунул в ухо мизинец (там оставалась вода), сочувственно "икнул" правым плечом вверх и вниз. Следом за этим движением, в животе заурчало: позавтракать Николай Дмитриевич не успел, и целый день не имел во рту даже росинки маковой.

Вспомнил, что хотел с Аркашей (ушедшим мужем) посоветоваться о болях в пояснице – там что-то постоянно ныло и тянуло… и это тревожило.

– Аркадий ушел, дядя Коля! – с усилием выдавила Лида.

– Давно?

– Третий день. – Губы племянницы затряслись.

– А почему ты решила, что ушел? – Женщину требовалось приободрить, Николай Дмитриевич заговорил рассудительно. – Канун Нового года, праздники… быть может, загулял с друзьями. У меня завгар вон вторую неделю не просыхает, и ничего. Он свободная личность в результате назревающего коммунизма, конституция его защищает. Я ему отпуск оформил… за его собственный счёт и всё – пущай пьёт. Нам ли быть в печали?

– Ушел он… бросил… я знаю.

От такой унылой целенаправленности Николай Дмитриевич даже воскипел:

– Да почему вы, бабы, всегда самое плохое думаете? Быть может он ногу сломал… эту самую, как пёс её?.. шейку бедра! лежит где-то во сугробе, подняться не может.

В мутных от слёз глазищах Лиды зародилась надежда:

– Дай бог, чтобы так! – проговорила она. – Дай бог…

Лида попросила проводить её в отделение милиции – она хотела написать заявление. Николай Дмитриевич подумал, что это чушь: "Курам на смех!", но отказать не сумел, хватанул на ходу горбушку хлеба с салом и начал одеваться… не расстраиваясь больше о перепачканном полотенце.

***

Картина вытанцовывалась следующая. 18 декабря Аркадий Сергеевич Лакомов не вернулся домой с работы.

– Я не заподозрила дурного, – пояснила Лидия Лакомова, – подумала, что он остался на дежурство, или кто-то из персонала заболел. Сейчас многие болеют… дети в школе, педагоги и даже среди врачей случаются заболевания гриппом. Аркаша часто подменял… он добрый, отзывчивый. Он не мог отказать.