Читать Ипотека страданий

Шрифт

Интервал

Зима

У метро продают елки. Маленькая – тысячу четыреста, «Ночная красавица» – от тысячи семисот. И «красавица» тоже небольшая. Примерно такую я пошла рубить домашним топориком, который нашла на своей первой съемной квартире. Мне было семнадцать, я училась на первом курсе и жила с бывшей одноклассницей. Кажется, ей не нравилось со мной жить. После Нового года ее родители дали знать моим, что Таня не будет со мной больше жить. После зимних каникул я устроилась в общежитие. Но накануне я срубила для нас елку. Через дорогу от дома был лес. В нем такие большие сугробы. Я выбрала небольшую елочку и стала рубить. Это оказалось непросто: то ли топор был тупой, то ли моих навыков было недостаточно. Но я вышла из леса с елкой и с топором. На мне было длинное черное пальто – его передала двоюродная сестра из Питера. Приталенное, с пуговицами в два ряда, оно делало меня высокой и похожей на народоволку. Заканчивался 2000-й год. Мне было весело. Единственное воспоминание о ссоре с Таней: я сижу на балконе, за которым начинается лес, и горько плачу. Кажется, из-за того, что Таня считает меня плохой.

Почти любая жизненная подробность рифмуется в моей голове с воспоминаниями, вызывающими тоску или острое страдание. Не могла уснуть, зажгла аромалампу – стала думать, как засыпала при свете, когда мама читала. Просила ее выключить, а она отвечала: отвернись и спи. Что она читала? Библию? Книги о том, как лечиться чаем?

Один парень из бывших петрозаводских знакомых оставил комментарий под моим постом о том, что я еду в Берлин делать спектакль. «Зайцева! Это вообще невероятно! Какой-то истфак в бэкграунде, унылые вечера в кафе ПТЗ, провинция, безысходность, тлен… И вдруг! Я мировоззренчески с тобой не совпадаю, но чертовски рад за твой успех! Успех, к тому же, сделанный своими руками. Нет слов, нет, блять, слов просто». Интересное видение моего всего. Я сдержаннее в оценках. И вечера были не такие уж унылые. И в провинции я не чувствовала безысходности, только надежду. И не успех, а долги. Четыре месяца арендной платы.

Я живу в клинике эрготерапии в Берлине. Эрготерапия – это лечение трудом или что-то типа арт-терапии, но Настя говорит, что это не арт-терапия. Настя – 47-летняя актриса, которая много лет живет в Германии и владеет сетью этих клиник. Сегодня канун Рождества – 24 декабря. Сегодня я пойду к ним на праздничный ужин. Сейчас 10:30 и я хочу выйти погулять немного, когда высохнет голова.

Что за испуганность настигает в Европе, где тепло и сытно. Или я переживаю, что не смогу обеспечить себе такой уровень жизни всегда? Подзаборный страх включается, как будто сигнализирует you don’t belong here. Как будто зашла в отель Ритц Хилтон в грязных ботинках и встала на красный ковер в ожидании когда сгонят.

Возможно, я всю жизнь живу в депрессии и поэтому не замечаю, что нахожусь в ней.

Ночью на Александрплац в меня попала петарда.

Фейерверки были дикие. Они с войны, им ничего не страшно, кричала я. Фейерверки у них взрывались иногда прямо из рук. Пахнет порохом, дым. Мне огонь попал под пальто и вылетел куда-то. На джинсах остались подпалины.

Ксюша завтра приезжает за деньгами и просила отдать в рублях, а у меня евро – и все банки закрыты в праздники, а у обменников такой курс, что это просто кража. Я боюсь потерять эту квартиру. Никто не будет сдавать мне целую квартиру в хорошем районе по цене комнаты и еще не спрашивать плату в срок.