Недавнее прошлое всё чаще всплывает в моей памяти. Уже третий год оно не даёт мне покоя, то уходит на задний план, то всплывает и отбирает покой у моей совести. Стремясь к покою и обыденности, я эгоистично оттолкнул своего друга, который ни за что не вписался бы ни в какие рамки, установленные посредственностью. Стойкое чувство вины вынудило меня ворошить дело, пущенное на самотёк местной полицией, и скорее всего засекреченное властями посерьёзнее.
Досадно, что мне не хватило духу заняться им ранее, когда детали были ещё свежи в памяти, а местные журналисты и прочие сплетники не завалили своими домыслами эту довольно глупую и трагическую, но всё же захватывающую историю. Сегодня, пятого марта две тысячи семьдесят девятого года, я, Николай Вишневский, сижу по уши заваленный жёлтой прессой и университетскими записями. Расплачиваясь за своё безразличие и малодушие, возобновляю поиски своего школьного друга и университетского однокурсника Войцеха Ковальского.
В доме моих родителей, уютно усевшись за папиным столом, я разбросал по экранам институтские документы. Старые бумаги, полулегально добытые из университета, если и не дадут мне ничего полезного, то хотя бы помогут освежить в памяти события тех лет. Здесь ведомости, поточные баллы, списки задолженностей, проваленных экзаменов, балы до и после пересдач, записи о культурных мероприятиях и прочая скукотища.
Мало что из этого имеет хоть какой-то шанс дать мне зацепку, но для начала хоть что-то. А вот и заявленные темы его лабораторных работ, «самозаживляющаяся броня на основе бактерий экстремофилов», «молекулярные процессоры логики». Да уж, в фантазии ему не откажешь. Жаль только, что по этой работе стоит незачёт, хотя работа была сдана и принята, а образец отсутствует. Если бы я не знал Войцеха, то подумал бы что у него ничего не получилось. Но, к сожалению, я отлично знаю на что он способен.
Перелистывая страницу за страницей старых внутренних документов, постепенно приходит ощущение, будто я ищу не под тем фонарём. Вроде бы всё понятно, ничего необычного, да вот только в документах не пишут о необычном. Хотя, постойте-ка, вот рапорт на имя директора об отчислении Ковальского В., который подписан двадцать пятого апреля семидесятого года. Это как раз предпоследний курс, но ведь диплом он получил… Фамилия написавшего рапорт затёрта, почему-то. Рапорт настоящий, числится в каталоге, номера совпадают. Нельзя просто так затереть фамилию преподавателя, если только он не из служб государственной безопасности.
По спине пробежала дрожь. Найти в каком-нибудь подвале наркомана, подсевшего на вещества собственного изобретения, это одно, а вот связываться со спецслужбами это совсем другое. Вот это я влип. На такое я не подписывался. От мысли что придётся рисковать оказаться за решёткой… Нет, лучше об этом вообще не думать и временно переключить мысли на что-то полегче.
Подумать только, мы с Войцехом учились не в самом престижном польском аграрном институте. Я должен был стать счетоводом на ферме, а он выращивать бактерий для силоса. И вот вдруг, какие-то государственные тайны, профессора, которые подрабатывают на всяческие разведки. Ну да ладно, продолжим разбираться.