Жизнь – это просто мерцающий в темноте свет.
(Хаяо Миядзаки)
Темнота. В помещении настолько темно, что его размеры угадать невозможно. Одна из стен полностью занята гигантским экраном, на который выведено изображение с камер наблюдения, установленных в доме на окраине пригорода. Полупустая комната, около окна стоит невысокий детский стол и такой же крошечный стул, на нём сидит мужчина в черной водолазке и синих джинсах. Он согнулся в три погибели и быстро водит рукой по белому тетрадному листку – пишет.
– Вы узнаете этого человека? – раздается глухой мужской голос из динамиков. Где они расположены – неизвестно, поэтому кажется, будто звук льется со всех сторон, даже из-под черного пола.
– Нет.
Бывает легче читать между строк, чем строку за строкой.
(Генри Джеймс)
В эту маленькую серую тетрадь я решил записать всё, что успел узнать. Хотя прекрасно понимаю, что читать это вряд ли кто-то станет просто потому, что не найдёт эту тетрадь. Некому будет искать.
Но я толком не могу сказать, зачем записываю всё это, наверное, для того, чтобы не сойти с ума, чтобы верить самому себе. Сюда, в этот брошенный дом далеко за городом, я притащил единственного свидетеля, но он упорно не рассказывает мне, что знает. Твердит одно и то же. Да уже и не важно, что он может рассказать.
Сюда я запишу то, что помню. То, что видел своими глазами, то, что читал в документах по этому делу и то, что запомнил из допросов.
Начну с основной информации. Меня зовут Том Хайкингс. Мне 28 лет. Я приехал сюда по приглашению Главного Управления по Надзору и Охране Человеческой Целостности. Я – следователь высшего ранга по поиску хозяев пропавших вещей и самих исчезнувших предметов тоже. Но раньше мне никогда не доводилось расследовать пропажи людей. Особенно – таких. Но, обо всём по порядку. Буду излагать события в той последовательности, которая восстановит верный временной порядок происходящего. Сам-то я получал информацию разрозненного, от чего совершил много ошибок.
28 апреля ровно в 7 часов 45 минут утра мне позвонил мистер Филкс. Я никак не ожидал его звонка. Во-первых, у меня в тот день был выходной, во-вторых, Филкс никогда никому не звонит лично. Все сообщения, любой степени важности, он передает через секретаря или присылает на почту, реже – в мессенджеры. Так быстрее и надежнее.
Мне пришлось отложить завтрак в сторону и ответить на его звонок. Привычным, чуть грубоватым тоном, мистер Филкс (Чарли Филкс, если быть точным) сообщил мне, что самолет вылетает через пять часов, мои билеты уже отправлены на почту. Неожиданно. Никаких комментариев о цели полета, о местоназначении он сообщить мне не удосужился, бросив только короткое «Жди, еду». Я повесил трубку. Понятно, что дело сверх важное, иначе никто не стал бы лишать меня выходного, это всегда грозит штрафами для любой компании, тем более – для государственной. Хорошо помню, что доедать завтрак не стал. Переоделся в привычный костюм – черную водолазку и джинсы, уложил необходимые вещи в небольшой чемодан. Умылся. И стал ждать.
Ровно через полчаса, в 8:15, Филкс был у меня дома. Грузный, вечно потеющий человек. Он принес с собой запах дешевого кофе, дезодоранта и фруктовой жвачки. Со стороны никогда не скажешь, что именно он – главный следователь.