Он мертв.
Но смерть его была слишком легкой: он умер, глядя на море и широкий песчаный пляж, а не в какой-нибудь грязной дыре, захлебываясь криком…
Убить его оказалось так легко! Он до последнего ни о чем не подозревал. Так и не понял, за что поплатился. Это единственное, о чем я сожалею. Не о его смерти, нет – он сам виноват. Он сам себе убийца.
Как же я его ненавижу! Ненавижу его надменность, его презрительную ухмылку и мертвые глаза… Он преступник, а не жертва.
Я не собираюсь раскаиваться в содеянном.
Убить его было правильным решением. Правильным и единственно возможным.
Он мертв…
Но остальные еще живы.
И это только начало.
Лена взяла трубку и, не глядя на высветившийся на экране номер, рявкнула:
– Да!
– Лоренцен, не могли бы вы зайти ко мне на минутку? – осведомился Иоахим Варнке, глава управления уголовной полиции. Несмотря на приторно-сладкий голос начальника, Лена сразу поняла: это не вопрос и не просьба.
– Буду у вас через пять минут, – холодно ответила она и положила трубку.
С тех пор, как Лене довелось поработать в составе оперативной группы под руководством Варнке, их отношения испортились. В Любеке тогда без вести пропал восьмилетний мальчик; несмотря на полномасштабные поиски, ребенка не нашли. По истечении четырех дней родители не получили требования о выкупе, и глава полицейского управления Варнке, который, вопреки обыкновению, лично возглавлял оперативную группу, приказал сосредоточить расследование на педофилах, живущих в Любеке и его окрестностях. Лена возразила, мол, слишком рано исключать родителей из списка подозреваемых, но Варнке ее и слушать не стал. Лена продолжила самостоятельно копать в этом направлении, но ее усилия ни к чему не привели. Без поддержки полицейского управления поймать родителей на расхождении в показаниях было нереально. Лена действовала осторожно, но кое-кто из коллег ее раскусил. Уже через несколько часов она сидела в кабинете Варнке. Все закончилось занесением выговора в личное дело и исключением Лены из расследования. Пропавшего мальчика до сих пор не нашли, оперативная группа продолжала уменьшаться – пока это дело не кануло в Лету.
Постучав, Лена вошла в кабинет Варнке.
– Присаживайтесь, – велел тот. – Вы ведь приехали с острова Амрум?
– Да, родилась там и выросла. Почему вы спрашиваете?
– Значит, вы хорошо знаете местность? – настойчиво продолжал Варнке.
– Я покинула остров сразу после школы, иначе не стояла бы сейчас перед вами. По крайней мере, в качестве старшего комиссара. Впрочем, вы же знакомы с моим… личным делом, – сказала Лена. Последние слова она выразительно подчеркнула.
Пропустив шпильку мимо ушей, Варнке продолжил допрос:
– Родственники на острове есть?
– Да, – в тон ему ответила Лена. Она не понимала, к чему этот странный разговор.
– Знаете детский приют, который находится в… – Варнке заглянул в бумаги. – В Нордорфе?
– Слышала о нем, но не более того.
– Значит, вы не состоите в родственных или дружеских отношениях с директором приюта? Его зовут Хайн Болен.
– Нет, уж простите, – слегка раздраженно сказала Лена. – Не могли бы вы объяснить, в чем дело?