Стоял тёплый солнечный июнь. Мы приехали на турбазу. Я сразу же умудрился простудиться и вместо прогулок лежал в кровати, пил лекарства и смотрел в окно. За окном была чудесная залитая солнцем лужайка с цветами, бабочками и качелями, на которых почему-то никто не качался. Мама читала мне книжку про Незнайку и его друзей, я слушал эти весёлые истории, глядел на солнечную лужайку и мечтал: «Вот поправлюсь и буду качаться».
На третий день моей болезни к качелям подошла светловолосая девочка с двумя косичками и всё время, пока мама читала книжку, качалась. «Откуда она взялась, мои качели заняла, – думал я, – вот поправлюсь, прогоню её, и сам буду качаться». Мама закончила читать очередную историю про малышей и малышек, посмотрела на градусник и сказала:
– Ну вот, 36 и 6 – после обеда и тихого часа можно будет погулять.
– А сейчас можно? – спросил я, вскочив с кровати.
– Нет. Сначала пообедаешь, примешь лекарства и поспишь.
«Совсем как Медуница», – подумал я и стал ждать обеда. Пока я болел, мама приносила еду в домик; в этот раз пошёл в столовую сам и съел две порции супа и две порции второго. Тихий час тянулся долго, и даже мамино чтение не скрасило и не сократило его.
Наконец, тихий час закончился. На качелях никого не было. Я сунул ноги в кеды, зашнуровал их и выбежал на улицу – на качелях уже сидела та самая девочка. Полный решимости её прогнать, направился к качелям. Но чем ближе подходил и чем больше смотрел на эту девочку, тем меньше становилась моя решимость. Её косички, курносый носик и улыбка настолько заворожили меня, что около качелей неожиданно для себя сказал:
– Давайте я Вас покачаю…
– Давайте, – согласилась девочка и засмеялась.
– А почему Вы смеётесь? – удивился я, аккуратно подталкивая качели.
– Вы, наверное, тот самый мальчик из окошка, – не переставая миленько смеяться, ответила она, – у Вас кеды перепутались.
Я посмотрел на ноги – действительно, левая – на правой ноге, правая – на левой.
– Вы, наверное, очень покачаться хотели, торопились и перепутали, – добавила девочка, – хотите, уступлю качели.
– Нет, нет, не надо, – замотал я головой, переобувая кеды. Мне почему-то захотелось ещё побыть рядом с этой девочкой, – лучше, я Вас буду качать.
– Ну… качайте. Только не сильно, – снова согласилась девочка.
Мы немножко помолчали, потом она спросила:
– А как Вас зовут?
Я хотел сказать, что Андрей, но неожиданно вырвалось:
– Незнайка… ой, нет, наоборот, Знайка…
– А-а, – протянула девочка, – я думала – Пончик…
– Почему Пончик? – спросил я, даже не обидевшись.
– Вы за обедом съели два супа, два вторых и три компота, – сказала девочка и снова засмеялась. – Моя бабушка говорит, что у Вас всегда хороший аппетит; она Вас знает – Вы же сюда каждый год приезжаете…
– Каждый год. Ваша бабушка с моей мамой работает?
– Да. Мы живём в соседнем домике.
– Ну тогда Вы должны знать, как меня зовут.
– Бабушка сказала, что познакомиться я смогу сама… Так как Вас зовут?
– Андрей.
– А меня – Маша. Но бабушка меня зовёт Маняша или Няша.
– Хорошо, что не Медуница, – сказал я.
– А Вас я буду звать Дюша. Вы не возражаете? Вот и хорошо. А почему Медуница Вам не нравится? Она слишком строгая? Понимаю, понимаю… Но врачи и должны быть строгими…, – и Няша стала рассказывать о своей тёте, которая была детским врачом.