Эйден Келли – следующий.
Крейг Томпсон был первым из списка. С ним уже покончено! Легко решенный и быстро закрытый вопрос. От его дома меня отделяла пара десятков футов. Никаких идиотских сомнений. Остановился лишь потому, что ноги окоченели. Колени горели огнем, а пальцы задубели. Ноль жалости к мудаку. Я печалился лишь о том, что перед выходом на дело не выпил чашечку горячего шоколада. с дюжиной тающих в кипятке маршмэллоу.
Задрот.
Такие, как я, любят, чтобы всё было разложено по полочкам. Рассчитать каждый шаг? Да на раз плюнуть! План расположения комнат в однотипных частных домах района. Детали, разные мелочи. Остальное, как говорится, дело техники. Томпсон. Его комната на втором этаже. Карабкаться по стене? Нет уж! Слишком много чести.
Дом.
Главный вход. Почти никаких заминок с вскрытием замка. Самодельная отмычка из толстой проволоки. Темная прихожая. Глаза после долгой ночной прогулки быстро привыкли. Я захлопнул дверью так, будто пришел в гости к корешу после школы. Этим честно дал шанс на спасение шкуры борова. Заметил на ботинках слякоть. Довольно громкое обстукивание обуви. Шарканье подошвами о коврик с надписью: «Добро пожаловать!». Радушный прием и поганый Томпсон со всей своей семейкой – нелепица, несовместимые понятия. Да уж! В отличие от них, я – благовоспитан. По этой причине не стал оставлять на паркете следов. А заодно и улик. Ох уж все эти чертовы манеры!
Тишина.
В ответ на шанс. Упущенная возможность. Дуболом-папаша, его затюканная женушка и двое отпрысков. Их крепкий сон. Сутулиться? Грызть от волнения ногти? Как бы не так! Ночь отказа от задротских привычек. Ночь похорон троих сволочей. И ботана, вечного лузера, который чертовски долго терпел.
Пустота.
Ни единой эмоции. Голова – одна из тех бутафорских тыкв, что грудой лежат на сцене во время спектакля в начальной школе к Хэллоуину. Овощи. Люди-невидимки, от таких не ждешь дурного. Зря! Я не собирался стучаться, протягивать хозяевам мешок для конфет и вопрошать: «Сласти или пакости?». Особенное «угощение» в нагрудном кармане давненько припасено.
Лестница.
Коридор. Настенный светильник. Он, как и я, был неисправен; одиноко мерцал в надоевшей темноте. Лампочка почти перегорела. Одобрительное подмигивание. Я – подмигнул в ответ. Коллеги по несчастью.
Дверь.
Табличка: «Убирайтесь! Мне не нужна ваша гребаная уборка!». Храп из глубины логова борова. Томпсону вторил из соседней комнаты его дуболом-папаша. Дуэт пивных пузырей. Незапертая дверь. Прекрасно! Меньше времени на возню.
Ария свиньи.
В исполнении Томпсона. Заливистое хрюканье. Он вбирал ноздрями затхлый, пропитанный потом воздух. Визжащий звук из приоткрытого рта. Будто резиновую детскую пищалку кто-то ему в глотку затолкал. Храп становился всё громче. Временной промежуток между выдохом и вдохом сокращался. Вот бы Томпсон насмерть задохнулся! Тогда часть «подарочка» можно было бы оставить про запас. Но нет, увы! Высшие силы не собирались делать за меня работенку. Хотя, казалось, что проще: один щелчок божественных пальцев – и готово.
Шоу.
Продолжение. Я даже улыбнулся. Внутренний поросенок Крейга, видимо, чуял нутром, что отправится на убой. В отличие от самого Томпсона. Инстинкт самосохранения. Такие, как боров, считают, что подобные штуки в жизни ни к чему. Очень зря!