Читать Махавира

Здравствуйте, моё подлинное имя Махавира. В своей предыдущей жизни я был Бодхисаттвой и толковал Дхарму для страдающих существ в Юго-Восточной Азии в области современных Таиланда и Камбоджи. Перед самым покиданием тела я потерял сознание и не наблюдал всё до конца.

Миновала кальпа и я снова вышел из чужого тела ровно в 10:01:88. Раннее утро января, что могло быть ужаснее такой лёдовой поры. Да ещё и в такую рань, да ещё и на плонете Жопа. Но по документам я из Тольятти. Неприязнь к пробуждениям спозаранку оказалась врождённой. Я родился с недостатком дыхания, оно было затруднено поражением лёгких. Проблемы появились прямо с первого дня во внешнем свете.

Ну а каким можно было выползти в эпоху грядущего развала и последующим за ним упадком, который всё продолжается. Полнейшая бессознательность и беспомощность. Ума совершенно нет. Я просто был маленьким чистым зеркалом. Сразу диагнозы: рахит, астма, дисбактериоз и сопутствующие всему этому месиву другие неприятности тела.

Девственный мозг так не хотел всасывать чепуху: мама, папа, дя, нит. Я хотел дальше молча сосать сочные груди полные нектара и полезностей. Моя грудная клетка явно искажалась, она стала вогнутой. Кто-либо не заметил и наступил, но успел вовремя одернуть подошву при хлопках треска.

Постоянные шприцы с затупленными иголками. Распад страны, зачин нового распада, ещё более тягучего и почти не заметного. Они кипятили весь инвентарь, ничего своего не было и нет. Протыкания кожи производились нищими медсестричками каждый день. Они зачем-то хотели, чтобы я продолжал свою жизнь. Вдруг хотя бы он станет кем-то, а не тем-то. Среди такой разрухи как все смогли выжить. Главное молоко и хлеб всегда были по сносным цифрам на тетрадных листах, вырванным и вдавленным в животворящее питание.

А я всё болел и болел с дыханием как сопло сопки – свистяще-хрипящее. Воздух ещё не загазован миллионами стальных чудовищ, к которым всё больше и больше стремилась каждая семья. Колбаса вкусная и невкусная – дорогая и дешёвая. У вкусной даже тонюсенького ломтя хватало для сытного наслаждения. Забавой было ещё и натирать чесноком корочку чёрного хлеба. Но я уже сам ходил на горшок, но по прежнему сосал через резиновую сосочку молоко. Тогда оно было, как и воздух ещё натуральным. Все настолько доверялись друг другу, что в ЗАГС прокидывали прошение о разрешении стать зависимыми друг от дружки. Настолько верили, что каким-то чудом отдельные лица захапали себе всю большую землю. Никто и не заметил, кто там что себе присвоил или купил на деньги, которых ни у кого никогда не было.

Эта фиолетовая страна вынужденно принимала курс на обезьянничание западу и одновременно с этим отход от всего восточного. Но чем больше жители хотели быть похожими на тех, кто постоянно улыбался, тем уродливее они становились. Век подходил к концу. Люди, у которых было всё для путной жизни продолжали истязать себя и других. Никому не нужная горстка на юге пожелала быть ни от кого не зависящей. Вместо того, чтобы обнести стеной и предать вечному забвению непокорную территорию, без которой всем было бы только легче они посылали туда рано умирать зелень. Свои-то не нужны были, а уж эти, с которыми у основного населения никогда ничего не было общего и подавно. Но для тех, кто отправлял любая сторона являлась крупногабаритным мусором. Нестерпимая жажда удержания в своих поганых и загребущих ручонках не только человека, но и даже клочка федеральной земли не выжечь ничем в тех, у кого внутри заел помойный, сильно изношенный совок из чугуна. На смену одним уставшим припирались другие такие же.