Серафима, Косогоры и мокрые полы
Как вообще можно жить без швабры?
Серафима отжала тряпку в ведро, бросила ее на пол, начала елозить по крашеным доскам.
Тонкая ткань майки от пота прилипла к спине, а трусики врезались между ягодиц, жара в доме стояла невыносимая. И как так она умудрилась растопить печку, что теперь дышать нечем?
Тетушка, конечно, подсуропила – кстати, это ее слово. Короче, повезло, одним словом, Симе с теткой. Вышло все строго по классике: «Мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог…», ну и так далее, все знают.
Заболела тетушка как раз за два дня до Нового года. А из всех немногочисленных родственников именно Серафима оказалась самой свободной. Ни детей, ни мужика, даже котенка нет, конечно, на неё можно повесить всё и всех.
– Ты чего, Серафима? Мне стыдно за тебя, – телефонный звонок мать начала именно так, с уничижительного тона. – Это наша одинокая родственница, сестра бабушки, мы обязаны ей помочь в трудную минуту. Кто знает, вдруг в нашей жизни случится такое, не дай бог, конечно.
А вот это был камень в огород Серафимы.
Именно на это мать и намекала, что ее старшая дочь встретит старость, пусть не в частном доме в деревне под названием «Косогоры», что на двадцать пятом километре от города, а в своей однокомнатной квартире на девятом этаже. Это сути не меняет, но так оно и будет.
А все почему? Потому что Сима, в отличие от младшей сестры, не имеет двух детей, мужа и собаку. И она не летит встречать Новый год в Таиланде, как мать.
Сима встала на колени, продолжила свой каторжный, по ее мнению, труд. Она, конечно, вызывала такси, заплатила бешеные деньги, примчалась к тетке после работы. Как раз двадцать девятого декабря, в день новогоднего корпоратива, на который, естественно, Сима не пошла.
Молодая женщина вновь прополоскала тряпку, устало отжала ее в ведро. А ведь было куплено платье, кое-как нашла свой «прекрасный» пятьдесят второй размер.
Приличное, не «шлюханское», как выражается ее коллега Ольга Юрашкина, свободного кроя, приятного и модного бежевого цвета. До этого освежила прическу, волосы отливали пепельной белизной, добавила ресничек для объема и оформила брови.
Было важно чувствовать себя женщиной, и если рядом нет и не намечалось мужика, это не повод не быть красивой. А Серафима Виноградова любила быть женщиной, пусть и пятьдесят второго размера.
Да кому сейчас она тут нужна со своей красотой? Разве что гусям в загоне и псу на цепи, которого у тетки не было.
Виноградова ехала в деревню, сжигая миллион нервных клеток, увы, не килокалорий, и готова была уже встретить остывшее тельце старушки, но ее встретила бригада скорой помощи. И вполне так бодрые наставления родственницы.
– Сима, деточка, эскулапы забрать меня хотят, что-то сердечко, говорят, барахлит. Но ты останься присмотри за хозяйством, я там все на листочке написала на комоде, ты почитай и как что – звони.
Эскулапы подтвердили факт о неважном самочувствии семидесяти восьмилетней старушки и что лучше лечь в больницу, обследоваться досконально сейчас, чем тридцать первого числа.
– Ну, чего вы хотите, девушка? Преклонный возраст, надо понимать. Дай бог всем дожить и быть в здравом рассудке.
Нет, Виноградова сомневалась, что доживет.