Читать Уроки физики
Много раз я задумывалась: откуда, собственно, берутся мои рассказы? После долгих попыток это понять, я, наконец, пришла к единственному выводу: это моя защита от душевных коллизий. То или иное потрясение, ранив мне душу однажды, потом вечно терзает ее. А если что-то случилось с кем-то другим, на беду мою, я примеряла это к себе. И рана будет тлеть в моем сердце до тех пор, пока я огнем ее не выжгу. Пока не заставлю себя пережить заново каждую секунду страдания, записывая его на бумаге, – только тогда оно оставит меня в покое…
…Никакого прозвища длинные и острые школьные языки за ним так и не закрепили. Называли просто – Физик. Кажется, заглавная буква сама собой подразумевалась. В ее начертании, как и в звучании самого слова, мне все чудится удивительное созвучие с большой порочной птицей филином. Но даже такой, на вид очень подходящей клички Физику дать было нельзя, несмотря на внешнее сходство.
Возрастом, по тому времени, лет за пятьдесят, внешностью он обладал совершенно потусторонней. Достаточно сказать, что мне он напоминал одомашненного Мефистофеля. Черные волосы без единой сединки наводили на мысль о краске, но на макушке просвечивала небольшая, старательно зачёсанная лысина. Волосы никогда не лежали гладко, создавая впечатление двух небольших рожек под ними, и не могу поручиться, что их там действительно не было! Со свойственной детям астральной чуткостью я, рисуя от злости на него карикатуры, неизменно пририсовывала рога (и, кстати, вполне похоже получалось). В молодости Физик, очевидно, выглядел породистым: клювообразный нос его был тонок, лицо, уже старчески обрюзгшее, имело благородную форму. Ничего не могу сказать о глазах – не знаю даже их цвета. Они не играли никакой роли во внешности Физика не только потому, что всегда скрывались за очками, а потому, что у него отсутствовало выражение глаз, но были разные выражения всего лица. И достигались эти выражения неизвестными средствами – уж, во всяком случае, не мимикой! Кроме периодического грозного сведения бровей я ничего не замечала…
Средство Системы, которым пользовался на уроках Физик, было средством сильнодействующим, тем самым средством, благодаря которому Система и одержала победу: он создавал в классе атмосферу ужаса.
Одна его фраза в начале урока, произносимая каждый раз одинаково слово в слово, непреклонным скрипучим голосом, заставляла давиться собственным сердцем даже отличников: «Тэк. Первую часть урока посвятим повторению пройденного материала». Эта тирада после «Тэк» говорилась без каких-либо пауз, а ударение Физик почему-то делал на слове «посвятим». Это короткое предложение лично меня всегда приводило на грань обморока, намертво вышибая из памяти те обрывки заданного параграфа, которые там случайно оказывались.
Ничто не принималось Физиком в расчёт: ни больной братишка, ни стостраничный реферат по истории, ни полуночное бдение над стенгазетой, бесполезно было об этом даже заговаривать. Поднимаясь из-за парты, ты сталкивался будто вовсе и не с учителем, имеющем, как все смертные, свои слабости. Перед тобой сидела живая беспощадная функция, с которой нельзя было сладить иначе, как идеально вписавшись в её механизм.
Опрос (гораздо больше подходило слово «допрос») был инквизиторской пыткой. Происходил он обычно так. После неизменной вступительной фразы о пройденном материале в классе повисала густая и оглушительная тишина. Повисала на какие-то мгновения, в течение которых Физик наслаждался произведённым эффектом. И мгновения эти я запомнила навсегда. Возможно, мы переживали в несколько ослабленном варианте то, что хором переживала камера смертников в ЧК, когда туда входило начальство со списком на расстрел. Затем следовало: «Тэк. Будут задаваться вопросы для быстрых кратких ответов с места». Еще через секунду Физик бросал классу короткий вопрос, и тишина мгновенно изгонялась шелестом страниц. Дело в том, что ответами чаще всего бывали коротенькие правила или определения, выделенные в учебнике жирным шрифтом. Если в короткие секунды между вопросом и фамилией обречённого последний успевал найти это правило, то почти всегда был спасён: соседу по парте оставалось только идеально тихо прошептать эти несколько слов, а отвечающему – получше навострить уши и почётче повторить…