Щус вышла из тени туннеля, прикрыв глаза краем крыла. Алый свет полуденного солнца прорывался сквозь пелену Потока, и показался ей невыносимо ярким. Замысловатые ритуальные узоры, нанесенные светящейся краской на пестрых перьях, заискрились на утонченной голове девушки. Небольшой ярко-красный клюв Щус был подобен драгоценному камню, извлеченному из самых глубоких шахт Большого Гнезда. Босыми пальцами трехпалых ступней она ощущала приятное тепло, исходящее от дощатого настила большой прямоугольной площадки. На этом открытом всем ветрам пространстве на выступе скалы повсюду были разбросаны веревки и изъеденные ржавчиной цепи. Они тянулись от старых сетей для ловли насекомых, наспех уложенных вдоль низких перил. Ограждение заканчивалось длинным пандусом, уходящим в пустоту.
– Настало время спеть песню! – Прокурлыкал скрипучий голос главного мудреца клана, что с мрачной торжественностью смотрел на нее, взъерошив поблекшие от старости перья. Позади его сгорбленной спины цепочкой выстроились воины с зажатыми в клювах громовыми ветвями. Их ритуальные доспехи из высушенных листьев паутинного дерева громко шуршали на ветру. За войнами разрозненно толпились встревоженные соплеменники. Среди них были ее отец и мать, взрослые братья, вылупившиеся в одну ночь, а также несколько совсем маленьких птенцов, во все глаза наблюдающие за происходящим. Собравшиеся напряженно переглядывались и громко разговаривали, временами указывая кончиками крыльев в сторону старика и девушки.
– Теперь замолчите! И начинайте петь со мной! – сердито провозгласил мудрец, оборачиваясь к толпе. – Думаете, я не знаю, о чем вы там шепчитесь?!
– Перед тобой стоят простые тайту! – ядовито выкрикнул кто-то из центра толпы. – Рабочие, ловчие и фермеры, чьих детей мудрецы уже полсезона отправляют в пропасть!
– А что стало с другими девочками?! – взвился другой голос.
Толпа загалдела сильнее, и войны, вставшие между соплеменниками и мудрецом, напряженно придвинулись ближе друг к другу.
Девушка сжалась в страхе. Слова об участи предшественников, словно шквалом урагана, пошатнули ее уверенность в предназначении, которую Щус копила все дни тренировок.
Ачаши мрачно захрустел клювом:
– О них поется в песне… Вместо того, чтобы пугать избранную, вы должны поддержать ее! Ведь если Щус потерпит неудачу, то только клан Огня сможет дать двух девчонок, способных добраться до Чертога.
– Но что случилось с Ер, Яшти и Чиву? – послышался едва различимый за неистовым ревом стихии отчаянный женский голос. – Они ведь полетели вчера, как только усилился поток! Где они?!
Ачаши тяжелым взглядом посмотрел на Щус. Она задрожала и попятилась. Толпа загомонила, и до ее слуха, сквозь рев ветра, долетели обрывки фраз:
– Ничего… он не сделает… не …ходи к краю!
– Не …шай глупцов! Лети, Лети!
– Дочь, опо….нись! Ты не ве….шься!
Щус резко отвернулась. Не помня себя от страха, она сделала три шага вперед, подходя все ближе к краю бездны. Песня из старинных записей библиотеки мудрецов, которую она учила, сама собой вырвалась из алых уст:
– Помнят тех, кто шагнул вперед! – девушка сделала еще один шаг.
– Быстрее ветра был их полет!
Силу, ум и красоту,
Несли к Великим в высоту!
Они летали далеко,