Читать Сердолики. Стихи разных лет

Шрифт

Интервал

Посвящаю книгу памяти моего мужа Адика Яловецкого

Я не поэт. Я стихотворец.
Мне далеко до Юнны Мориц.
Хожу по жизни налегке:
Ношу я рифмы в рюкзаке.
Рена Яловецкая

Благодарю за помощь в создании книги: Елену Моргунову, Ольгу Клюге, Татьяну Циркину, Юлию Шотохину

* * *

Предисловие

«Сердолики» – тёплая, душевная книга, объединившая два удивительных мира графики и поэзии, которые хранят в себе память счастливой дружбы, мироощущение больших художников – Кирилла Шейнкмана и Рены Яловецкой.

Тонкая выверенность линий в рисунках разрастается в символику пластических решений, наполняя поэзией каждый образ. В них звучат доброта, нежность, иногда грусть, воспоминания детства и понимание хрупкости человеческой жизни.

Прошло уже двадцать лет после моего знакомства с Кириллом Рувимовичем, но я до сих пор нахожусь под огромным впечатлением от его творчества, многообразия идей, придуманных форм, свободы, с которой мастер изобретал новые техники в искусстве, создавая художественное пространство на холсте, бумаге, металле несравненно более яркое, чем реальный мир. Я горжусь тем, что он был моим учителем.

Эта книга для тех, кто ценит глубокую изысканную литературу и безупречно талантливую графику.

Елена Моргунова, член Союза художников РФ,

Московского союза художников (МОСХ)

I. Сердолики

Города

Городу детства

Бульвар сквозной и Енисей.

Узор решёток без затей:

Чугунных череда овалов.

Далёк Версаль и Летний сад.

Наивно-прост сибирский лад,

Но в нём гармонии начало

Для нас торжественно звучало

И город превращало в Град.

Ледоход на Енисее

Истошные гудки, как роженицы,

Оповещают о явленьи чада.

Тревожны лица. Мука длится.

И за чугунного оградой

Ледовая расколота громада.

Треск, рокот, хруст и рык, и гул —

Весны шальная канонада,

Власть ледохода, ледопада,

Шуги разнузданной разгул.

Эй, покорители природы,

Всё это в памяти оставьте!

(Не замерзают ныне воды.)

Слагайте ледоходу оды:

Наступит время эпитафий.

Семисвечник

Лудзинские мотивы

Герцу Франку

Как шар в лузу,

В сердце – Лудза.

Городок малый —

Мольберт Шагала.

Заблудилась Лудза

Не в лесах —

Заплуталась Лудза

В небесах.

Змеем бумажным взмыли дома.

Взлетают сонмы невест и суженых.

Вспорхнули скрипки, сойдя с ума.

И пляшут рыбы, смычком разбужены.

В синем воздухе реют стрекозы.

Белые козы в небе пасутся.

А кто-то неслышно роняет слёзы.

Не плачь, Лудза…

Малого озера блеск слюдяной.

Пусть к тебе дети твои вернутся

Мартовской, ветряной, стылой весной.

Ты примешь их, Лудза?

В детство всегда трудна переправа:

Спину подставь – и градом колючки.

Жаль, не играют в «девятое ава»[1]

Внуки твои и внучки.

Янтарный маятник в лихорадке.

Где ритм твой, мерный и строгий?

Время, как ткань, дает усадку.

Остроги полны – пусты синагоги.

Кто же зажжёт твой семисвечник?

Пекарь без печи?

Ребе без речи?

Без скрипки скрипач?

Без злата богач?

Без Торы раввин?

Сколько кончин…

Тысячи спят в земной утробе

Под тяжестью плит и замшелых надгробий.

Древней молитвы выбиты строчки:

«Пребудет душа твоя

В мягком мешочке».

Здесь вечный покой

И вечный мятеж.

Здесь вечный постой

Бредовых надежд.

Как шар в лузу,

В сердце – Лудза.

Городок-кроха,

Короче вздоха.

Городок-капля,

Что камень точит.

Слеза-город,

Что память мучит.

В осеннем Ашхабаде

Опавшие стручки, как кожаные ножны,