– Лейла! Лейла, ты только посмотри на это! – потрясенно вскрикнула Элис, вставая рядом со мной.
Девушка и так большим ростом не отличалась, а теперь, когда я стояла на постаменте, балансируя на высоких каблуках, вообще была мне по плечо.
– Что случилось?
Вторая подруга и соседка по комнате в общежитии академии магии выглянула из-за бордовой ширмы, за которой переодевалась, и удивленно на меня посмотрела:
– Обалдеть!
– Выбирай выражения, Лейла Фаррингтон, – кисло отозвалась я, изучая собственное отражение в огромном зеркале.
Из нас троих я последняя, кто еще не выбрал себе платье на новогодний бал. И судя по всему, останусь не только последней, но и единственной, потому что вот в этом я точно никуда не пойду.
– У тебя есть грудь! И талия! И ты прятала все это в академическом комбинезоне? – придерживая сползающий корсет своего платья, возмущалась темноглазая Лейла.
– Я это не надену! – выдала в ответ, бросив еще один взгляд на собственное отражение в огромном зеркале.
– Уже надела, – отозвалась светловолосая Элис, поправляя пышные складки и воланы моего голубого платья, любуясь мягким блеском ткани. – Ты только взгляни, какая прелесть.
– Я в этом не выйду! Это… это…
У меня слова кончились. Потому что особа с испуганными глазами, отражающаяся в зеркале магазина готовых платьев, где мы еще две недели назад арендовали отдельную кабинку, совершенно не имела ничего общего со мной.
– Красавица? – подсказала Лейла, продолжая меня изучать, склонив голову набок, стараясь при этом не уронить платье, под которым, кроме тонкой сорочки, ничего не было.
– Это пошло! Вы только посмотрите! – Я ткнула пальцем в корсет с довольно неприличным вырезом. – Видите?
– Грудь, – кивнула Элис, обходя постамент, на котором я стояла. И подошла поближе к зеркалу. – Причем очень красивая грудь, обзавидоваться можно, – добавила она, указывая на свой скромный первый размер. – И гордиться, а не истерить.
– И ты все эти годы совершала самое настоящее преступление, пряча ее под мешковатой одеждой, – добавила Лейла, возвращаясь за ширму. Оттуда донеслось шуршание и пыхтение. – Дэнни, платье великолепно. Так что кончай вредничать, мы его берем!
Я вздохнула и снова принялась изучать свое отражение, пытаясь найти в нем хоть что-то хорошее. Нет, платье было невероятно красивым и так подходило по цвету к моей магии. Голубой шелк с едва заметными белыми разводами, словно иней на застывшем льду. Пышная юбка, узкий корсет без рукавов, украшенный крохотными сверкающими камушками, длинные белые перчатки по локоть. Сюда так и просился мамин фамильный гарнитур из сапфиров. То единственное, что осталось от нее.
Но это была не я.
За четыре года учебы все – да и я сама – привыкли к другому облику Даниэллы Теренс. Бесформенный серо-зеленый комбинезон, в котором я с таким азартом ползала всю осень по болотам, отпугивая нечисть, делал мою фигуру похожей на непорциональную такую кубышку. Большая грудь, крутые бедра и ни намека на талию – не до нее было трем студенткам выпускного курса боевого факультета академии его величества.
– Де-е-е-е-евочки, – протянула я несчастно, пытаясь хоть немного приподнять корсет и прикрыть выемку между грудей. Но нет, он сидел как влитой, эффектно обрисовывая все прелести. – Ну, девочки.