Читать За нами Москва!

На смену августу пришел сентябрь. Осень вступала в свои права, а за ее спиной уже стояла суровая русская зима. Ценой неимоверных усилий Красная Армия сорвала сроки блицкрига, однако главные испытания были еще впереди. Первый осенний месяц принес самое страшное с начала войны поражение: в Киевском котле сгинул Юго-Западный фронт. Его командующий, генерал-полковник Кирпонос, пал в бою, разделив судьбу тех, кто сражался до конца, сотни тысяч бойцов и командиров попали в плен. Западное направление, преобразованное 16 сентября в три отдельных фронта: Западный, Брянский и Резервный, перешло к обороне, готовясь отразить новое немецкое наступление. Но советское командование недооценило силы противника, и этой ошибке предстояло сыграть роковую роль в судьбах миллионов людей.

– Ну, каша, – прохрипел Безуглый, остановившись, чтобы заменить диск в пулемете. – Слышь, комбат, похоже, дивизии – каюк.

Старший лейтенант прислонился к березе, пытаясь восстановить дыхание, перед глазами все плавало, ноги подгибались. Они бежали через перепаханный снарядами лес, в котором еще утром располагались позиции 328-й стрелковой, и всюду видели только смерть, разрушение и хаос. Горящие автомобили, перевернутые повозки, убитые лошади и убитые люди. Бой гремел уже не только за спиной – стрельба и рев моторов доносились откуда-то слева. Петров чувствовал, что задыхается, люто болела обожженная спина, он не помнил, как Осокин забрал у него пулемет, ставший вдруг невыносимо тяжелым. Несколько раз по ним стреляли из-за деревьев, и радист на бегу огрызался длинными очередями из своего ДТ.

– Нам… Главное… До СПАМа… Добраться… – Легких хватило только на пять слов, комбат чувствовал, что еще немного – и он потеряет сознание.

– Евграфыч обещал Т-26. – Безуглый передернул затвор. – Дернем напоследок, а, командир?

Глаза сержанта пугали больной смесью ярости и подступающей паники, он держал свой страх за горло, словно ядовитую змею, не давая вырваться и поглотить ту отчаянную, бесшабашную смелость, которой так гордился веселый москвич.

– Дернем… Саша… Конечно, дернем. – Петров с трудом отлепился от дерева: – Давайте, братцы, немного осталось…

Осокин шагнул, собираясь поддержать командира, но старший лейтенант отстранил его слабым движением руки:

– Я сам, Вася… Твое дело… пулемет.

Комбат не знал, хватит ли сил, чтобы идти вперед, но ноги сами сделали шаг, затем еще один, и еще… Осокин трусил рядом, то и дело оглядываясь назад. На правом плече он нес пулемет, при росте водителя казавшийся огромным, а на левое готовился поймать Петрова, если тот вдруг начнет падать. Старший лейтенант мог свалиться в любой момент, и за ним нужен был глаз да глаз. Мехвод вдруг почувствовал странную успокоенность, в первый раз за сегодняшний день: он должен вытащить командира – и точка. Осокин целиком сосредоточился на этой задаче, в остальном полностью положившись на радиста.

Петров не помнил, как они выбежали на поляну, где располагался СПАМ и одновременно – ремонтная мастерская. Просто в какой-то момент перед глазами вместо мечущейся листвы оказался клепаный борт танка, и Безуглый хрипло выдохнул:

– Хозяйство Евграфыча. Добрались.

Старший лейтенант почувствовал, как подгибаются ноги, и вдруг оказался висящим на плече у водителя. Осокин осторожно опустил комбата на землю, прислонив спиной к каким-то ящикам, и взял пулемет наперевес.