Переполох в тридевятом царстве, тридесятом государстве. Царевну замуж отдают. За принца заморского. Впервые за всю историю существования тридесятого государства.
Царь-батюшка в гневе. Царица-матушка в панике. Царевна в счастье. Придворные в растерянности. Куда бежать, что делать, чьи распоряжения выполнять?
Царь-батюшка кричит:
– Только через мой труп!
Царица-матушка сквозь слёзы возражает:
– Нет, через мой!
Царевна по расписным палатам похаживает, кокошник на голове поправляет, на батюшку с матушкой поглядывает. Принцу заморскому улыбается. Ивану-царевичу через левое плечо усмехается.
Принц заморский с царевны глаз не сводит. Иван-царевич полное равнодушие на лице демонстрирует. Только какое может быть равнодушие, если свадебные традиции государства самым бестолковым образом демонстративно нарушаются?
Ладно, царевна. Девушка её возраста и положения должна быть беззаботной, капризной и легкомысленной. Какой ещё? Если с малых лет ничего проще парчового сарафана не носила, слаще мёда не ела, тяжелее золотого напёрстка не поднимала. Да и напёрсток тот сплошной антураж. Кто доверит царевне иголку? Чтоб потеряла по рассеянности? Или того хуже? Укололась!
Хочет заняться чем, пусть по лужайке перед царским теремом погуляет. Свежего воздуха наберётся.
С девками дворовыми хоровод поводит. Настроение поднимет.
На суженного погадает. Фантазию потренирует.
Царская должность на фантазии держится. Куда ни глянь, без неё никак. Беседу за утренним чаем поддержать. Маршрут по дворцовому саду для ежедневной прогулки проложить. Название новой подати дать. Перестановку в приёмных покоях сделать.
Без этого всё наперекосяк пойдёт.
За чаем все молчать будут. Только и слышно, как присутствующие с блюдечка сёрпают да самовар булькает.
Каждый день одной дорогой гулять, на луну громче волка взвоешь.