По заведенному исстари обычаю во всех селах ночь под светлый день проходит без сна, в сборах к празднику. С вечера в каждом доме затапливаются печи и вплоть до заутрени идет стряпня. Так как заутреня начинается очень рано, то с вечера же народ одевается в праздничное платье. Всякий мужик долгом считает обуть хотя старые, но во всяком случае вымазанные дегтем сапоги; бабы надевали расписные понявы; парни – красные рубахи. Старушки принаряжаются для светлого Христова воскресенья в темные растегаи, купленные на ярмарке, в новые лапотки и снежной белизны платочки, драгоценные для них тем, что они же самими старушками предназначены препроводить их на тот свет.
С закатом солнца окрестные деревни и слободы пустеют. Народ с куличами, пасхами отправляется на ночь в приходское село. В церкви, до благовеста колокола, обыкновенно читают жития святых и чудеса разные; туда стекаются богомольные и желающие провести время в благочестивых размышлениях. Большая часть людей идет в дома своих знакомых.
Часов в восемь вечера сельская улица наполнена народом. Во всех окнах светятся огни. Около слобод поповской и дворовой толпятся мужики, дворники, приказчики, лакеи. Где просятся ночевать, поздравляют с праздником; где предлагают услуги, расспрашивают о здоровье и проч.
– Наше почтение Савелью Игнатьичу. С наступающим праздником имею честь поздравить.
– Многолетнего здравия, Петр Акимыч, Лукерья Филипповна!.. Авдотья Герасимовна!.. Что? и вы к заутрени жалуете?
– Да-с; и мы…
– Дело… Вот и я с супругой тоже. Нельзя. Вся причина праздник обширный…
– Не знаете ли, Савелий Игнатьич, где бы мне переночевать с семейством?
– Право слово, не знаю. Мы с супругой у отца дьякона. Да вы попробуйте, спросите вон в кабаке: теперь там просторно…
– Как можно…
– Ей-богу! Да что ж вы думаете? Да мы с супругой, я вам скажу, раз в конюшне ночевали…
Кто-то ведет в темноте даму.
– Ко мне, ко мне, Марья Павловна, пожалуйте. Сюда. Лужицу-то пересигните…
– Куда это?
– Прямо! Валяйте!..
– Сигать?
– Сигайте…
– Темь какая, господи… У-у-ух! Ну!..
– Что, втесались?
– Втесалась…
– Да где ты, Настя? – кричит какая-то женщина.
– Я? вот…
– Иди скорей. Пойдем. Или ты не видишь, повсюду лакеи шляются? Как же можно одной?
– Он, маменька, ничего…
– Кто?
– Лакей… барский. Он только говорит: Христос вос-кресе!
– А ты?
– А я говорю: воистину.
– Ну, и дура за это… вот тебе и сказ!
В дьячковском доме, при свете ночников, хозяйка с засученными рукавами переваливает с боку на бок на столе тесто. Ее крошечный сынишко, весь в муке, стоит на полу и смотрит на нее, чего-то ожидая.
– Рано, голубчик, – говорит дьячиха. – Ни свет ни заря… Бог ушко отрежет…
Конец ознакомительного фрагмента.