Читать Агентурная разведка. Часть 4. ПГУ.ru. Взаимодействие

Жизнь по легенде не каждому по плечу. Экс-вице-премьер Израиля Ципи Ливни когда-то служила в «Моссаде», об этих годах она написала: «Это другая жизнь. Нужно уметь быть в одиночестве, скрывать, где живёшь, убеждаться, что за тобой не следят. Чувства страха не было, было ощущение полного одиночества». Она считала, что можно научиться жить в одиночестве, но оставаться в нём дольше, чем требует служебный долг, невозможно.

Почти всегда разведчик-нелегал действует в соответствии со специально разработанной до мельчайших деталей легендой – биографией фактически другого человека. То есть нелегальный разведчик – это тот, кто влезает в шкуру другого человека, биография которого придумана специально для него, в итоге разведчик становится по-настоящему другим.

Существует стереотип, что разведчик-нелегал – это прекрасно подготовленный человек, великолепно владеющий языками, имеющий железобетонные документы на имя гражданина другой страны, лихо водящий машину, владеющий единоборствами и так далее. В общем, некий супермен, как показывают в фильмах. На мой взгляд, это правда, но отчасти.

Для большинства наших нелегалов жить жизнью другого человека – значит жить с самого придуманного детства. То есть биография разведчика не начинается с момента начала выполнения задания. Напротив, он должен знать и колыбельные песенки, которые ему пели, и стишки, и детские считалочки, и детские сказки, и массу других сложнейших, но мелких деталей и нюансов.

Обычно перед разведчиком-нелегалом ставятся чёткие задачи: что сделать, что выяснить, добыть нужную информацию. А вот как сделать – это творчество. Таким образом, именно творчество является подлинным искусством разведки. Там, где творчество, там и искусство. Творчество композитора, художника, режиссёра, командира, полководца, дирижёра, архитектора, писателя, генерального конструктора. А у разведчика? В большинстве случаев – искусство.

У меня многое было по-другому. Я жил своей жизнью, собственной биографией. Даже язык учил естественным образом. Где тут творчество? Какое тут искусство? Общим с выпускниками академии ГРУ у меня было только «как сделать» дело, «как решить» задачу – только здесь творчество. Поэтому то, что делал именно я, не считал искусством. Не имел смелости видеть себя в одном ряду с Э. Рязановым, С. Бондарчуком, С. Рахманиновым, В. Васнецовым, М. Шолоховым. Тем более не мог себя видеть рядом с такими мастерами искусства (оперативного), как маршал Советского Союза А. Василевский или генерал армии А. Антонов. Конечно, у нас есть легендарные разведчики, единичные имена известны. Про большинство мы ничего не знаем и не узнаем. А вот считать ли работу нелегалов искусством, будет решать читатель. Я судить не могу, потому что даже «одиночество», о котором говорят все разведчики-нелегалы, у меня не было абсолютным. Одиночество было только в той части, что о моей службе не знает жена (в отличие от моих коллег). С другой стороны, в этом были и определённые плюсы, так как я не опасался ошибок жены разведчика-нелегала. В принципе, я жил обычной жизнью, своей жизнью и «шифровался» чуть больше, чем обычный семьянин, имеющий любовницу.

Но самым главным отличием от выпускников академии ГРУ (на профессиональном жаргоне «консерватория») было то, что мои коллеги изначально знают задачу, нацелены на то, чтобы добыть определённые документы и сведения. В моём случае задачи ставятся по мере моего продвижения в жизни и работе, с учётом всё новых и новых возможностей. Это намного легче и проще, это значительно снижает степень риска.