1
Управляющая замком Айюэбао, которую все называли Куколкой, опять недооценила собственные чары и совершила непоправимую ошибку. Она уже отпраздновала свое сорокалетие и, словно потрепанное бурями судно, укрывшееся наконец в гавани, тешила себя верой в то, что больше не испытает разрушительного воздействия гигантских волн. Однако вопреки ее уверенности угроза по-прежнему существовала. Куколка больше, чем кто бы то ни было, боялась потерять молодость, но при этом, словно вконец одряхлевшая старуха, мечтала оставаться неприметной. С возрастом это противоречие вместе с причиняемым им беспокойством становилось всё острее и часто неотступно мучило ее в ночной тиши. Утром она первым делом приникала к зеркалу и придирчиво рассматривала свое отражение, не менее получаса изучая себя от макушки до лодыжек и не упуская ни малейшей детали в своей внешности. Раздраженно, с отвращением она убирала выделения, скопившиеся за ночь во внутренних уголках глаз, а затем поворачивалась, ощущая упругость поясничных мышц, осматривала спину и скользила взглядом ниже, по изгибам своих форм. Зад был полноват: связки в сочетании с жировыми отложениями и мышцами бедер формировали обширные роковые бугры и выступы. Сдержанные и лоснящиеся, ее ягодицы молчаливо, но с вызовом излучали вокруг себя жизненную силу. Можно без преувеличения сказать, что эта часть ее тела вызывала у окружающих приступы возмущения. Из многолетнего жизненного опыта она знала: мужчин не унять, пока тело у них еще сохраняет малейшую способность выделять гормоны. Она не желала объяснять это необычное поведение противоположного пола такими понятиями, как влечение или любовь, и определяла его исключительно как ярость – так подсказывал ей ее личный опыт.
По мере нарастания этого необъяснимого чувства мужчины начинали вести себя странно, и сколько бы нежности и внимания ни вкладывали они в свои движения и поступки, Куколка в конце концов ощущала с их стороны лишь первобытную агрессию. Пламя этой страсти разжигало в ней отчаяние и стыд, и в конце концов у нее оставалось лишь желание хорошенько им врезать.
Стоя перед зеркалом, она слегка приоткрывала рот, обнажая блестящие белые зубы и приподнимая верхнюю губу, которая была слишком пухлой. Взмахнув длинными и густыми ресницами, которые дали бы фору даже накладным, она едва слышно вздыхала. Ей так и не удалось отыскать ни единого признака старения, которые обычно проявляются с возрастом. Время застыло много лет назад на том моменте, когда тело ее было плотным и упругим, а кожа гладкой и лоснящейся. Что поделать: никакое, даже самое глубокомысленное, выражение лица и никакие, даже самые серьезные, манеры не помогут скрыть этого неповторимого, неземного очарования. Она прекрасно знала, что это и есть источник всех ее удач и бед, предмет ее печали и гордости. Ее первый мужчина сумел обобщить и дать имя этому невыразимому свойству ее внешности и души. Он сказал, что это качество не имеет прямого отношения к категории красоты, а является отражением характера. Она и сама понимала, что далеко не красавица, и даже хорошенькой ее не назовешь, однако нечто неуловимое зачастую делало ее существом, внушающим трепет.