В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь. Было у него три сына: Фёдор-царевич, Василий-царевич и Иван-царевич. Состарился царь, чует, не за горами и смерть. Стал он думу думать: которому из сыновей престол отдать? Все трое в один день на свет народились, ни старшего средь них, ни младшего. В конце концов, надумал, позвал царевичей да и говорит им речь такую:
– Сыновья мои милые, стар я стал, видать, помру скоро. Пришло время кому-то из вас корону отдать. Да только желаю я, чтобы царём самый достойный сделался, чтобы смел был да умён. Задумал я войной на соседа идти, чтобы земель наших поприбавилось. Да только, видать, уже не успею. Который из вас скажет, как станет рать собирать да стольный град вражеский занимать, тому и быть царём.
– Что же тут долго думать, государь-батюшка? – ответствовал Фёдор-царевич. – Собрать войско, сказать: мол, во славу земли нашей на соседа пойдём, победим его да воротимся с добычей богатою, да прибудет земель в нашем царстве-государстве, да прославится земля наша! А коли вражина в граде стольном за стенами крепостными укроется, воины-то наши их тараном-то и протаранят, камня на камне не оставят. Благо, силушкой богатырской Бог не обидел!
– Силушка богатырская – это хорошо, – ответствовал Василий-царевич. – Только в таких делах умом-то надобно. Будь я царём, повелел бы глашатаю весточку разнести, будто враг-супостат войной на нашу землю идти желает, дабы молодцев наших погубить, баб да деток в рабство обратить. Услыхав такое, воины-богатыри наши с охотою на врага пойдут. А град стольный я бы измором взял. Будет люду вражескому кушать нечего – так и сдадут его без боя.
– Ах, Фёдор, Бог тебя и впрямь силой да доблестью не обидел! А ты, Василий, умом да разумом силён. А ты, Иван, что сделал бы, кабы царём был?
– Кабы я был царём, государь-батюшка, – молвил Иван-царевич, – не стал бы на соседа войной идти. Кабы сосед на землю нашу пошёл с ратью своей, бился бы, не щадя живота своего. А ради славы чужие земли разграблять, добрых молодцев губить да баб с детками вдовами да сиротами оставлять – дурное это дело!
Услыхал царь речи такие, разгневался:
– Стало быть, нет тебе никакого дела до земли родной! Не желаешь ты, чтобы славилась отчизна наша, а враг перед нашей мощью трепетал!
А Фёдор-царевич да Василий-царевич батюшке поддакивают:
– А ещё труслив ты, словно заяц! Небось, бежал бы от врага, ажно пятки бы сверкали!
– И умом тебя Бог обделил – знать не знаешь, как стольный град соседа занять. Вот и прикрываешься вдовами да сиротами, дабы глупость свою от люда честного запрятать.
– А вам, братцы, лишь бы воевать да драться! – ответствовал Иван-царевич. – Нет бы что полезное сделать, чтобы людям на радость!
– Довольно! – вскричал царь. – Не желаю и далее слушать речей твоих дерзких! Ступай прочь с глаз моих и не возвращайся! Не сын ты мне более!
Бледнее полотна сделался Иван-царевич. Ни слова не промолвив в ответ и даже не взглянув ни на кого, вышел прочь.
Собрал он узелок да зашёл к старой нянюшке попрощаться. Увидала нянюшка, что Иван-царевич сам не свой, да руками так и всплеснула:
– Ох, Ванюшка, что с тобою стряслось? Аль беда лихая так спешно прочь гонит?
– И вправду, беда, – молвил Иван. – Осерчал на меня государь-батюшка, прочь гонит, говорит, не родной я ему нынче. А всё оттого, что перечить ему осмелился.