«Область Себерии все еще не включена в пределы Рубежа. Последняя попытка не увенчалась успехом…
…На сегодняшний день имеется выход ко всем океанам, необходимо укреплять позиции флота.
Мы видим большие трудности в том, что подавляющая часть творцов, а также наиболее сильные мастера сосредоточены здесь, в столице, что значительно усложняет контроль над берущими в других городах, а также способствует возникновению бунтов…
По мере расширения Рубежа Стихий необходимо и усиление частей, контролирующих его неприступность, целостность и непроницаемость.
…на данный момент ресурсы, сосредоточенные внутри Рубежа, покрывают все потребности жителей империи.
Император един, и власть его неоспорима.
Неповиновение всякого карается смертью».
Выдержки из доклада генерала Рыся Зенита Его Величеству императору Авруму VII Тысячелетнику,
1007 год от сотворения Свода
Пролог
1009 год от сотворения Свода, Главный двор, двадцать восьмой день третьего летнего отрезка
Окна детской выходили на закрытый садик, нарядный даже в эту пору. Творцы Земли, служившие при Дворе, отлично потрудились здесь: на фоне сочной травы горели всполохи поздних цветов, на ветвях кустов поспевали ягоды, нигде не было видно ни одного опавшего листа. По подстриженной лужайке бегали два белоснежных кролика Анны. Маленький, счастливый мирок, надежно спрятанный от посторонних глаз. Где-то там, за его границами, была совсем другая жизнь. Там столица империи – Предел, а вокруг него – Элемента (Мария всегда думала о ней как о чем-то едином и живом, словно об огромном ненасытном монстре) распласталась своим железным брюхом по всему континенту: от Себерии до опаленных песков Ангории. Ужасающая, великолепная, заключенная в Рубеж Стихий, полнокровная и алчная – она вся принадлежала и ей тоже. Как обычно, Марии сделалось жутко от этой мысли. Словно почувствовав страх матери, Анна и Авель завозились во сне.
Застыв, Мария наблюдала, как солнечные зайчики пляшут по лицам дремлющих детей. Малыши то и дело недовольно хмурились и терли глазки, Анна что-то рассерженно пролепетала сквозь сон. Даже сейчас она была напористее и громче своего робкого далла, который в итоге просто сполз на другой край подушки. У Марии сжалось сердце. Она сердитым шепотом приказала служанке задвинуть шторы.
Аврум опаздывал. Едва ли больше пяти раз за жизнь Он бывал в комнате, и Мария даже на секунду позволила себе усомниться, что Его Величество вспомнит дорогу.
Будто в ответ на эту мысль за спиной раздался звук осторожных шагов.
– Выйди, – без приветствия бросил Аврум опешившей служанке, только закончившей возиться со шторами.
Мария обернулась.
– Ваше Величество?
Она устала от этого. Так устала, что хотелось взвыть. Иногда, развлечения ради, она представляла, как кричит на Него, швыряет вещи, крушит все вокруг себя и туго натянутая струна внутри нее наконец-то лопается. Потом она хватает детей и убегает куда-то очень далеко за Рубеж, туда, где тихо и безопасно, где жизнь в вечном страхе покажется им всем ночным кошмаром. Но такого места не существовало, и Марии это было известно лучше, чем остальным.
– На этот раз это не просто бунт, Мария.