Читать Милли Водович

Шрифт

Интервал

Nastasia Rugani

MILLY VODOVIĆ

Опубликовано при содействии литературного агентства Анастасии Лестер Lester Literary Agency & Associates

* * *

Настасья Ругани – французская писательница. В детстве мечтала стать неврологом, чтобы спасать людей от кошмаров. Но потом поняла, что с кошмарами можно жить, выкладывая их на бумагу. Среди номинаций и премий Ругани – Sésame (2016), Vendredi (2018, 2021) и Sorcières (2019).

«Мощный и светоносный текст, восхитительная трагедия корней».

Télérama

«Это юношеский роман редкой силы. Жестокая басня, в которой границы между реальностью и воображением искусно размываются, обнажая жестокость мира взрослых».

Отзыв читателя

Секунда, и Сван Купер чувствует, что он могущественнее, чем даже июньское убийственное солнце. Он выкидывает руку с револьвером вперед и выпускает две пули, они ложатся рядом с Алмазом. Грохот разносится по равнине над колосящимися полями и дикими маками. Будь он мечтателем, как его мать, он бы замер на миг, созерцая странную красоту кадра в сепии: лучи заходящего солнца освещают сквозь ветки плакучих ив неподвижную фигуру Алмаза, похожую на болотное пресмыкающееся среди водорослей и грязи. Но Сван Купер – пощечина этому миру, сжатый кулак, как его отец, и он не прогуливается по извилинам сердца. Слишком много там расщелин.

Дуглас схож со своим другом детства. Кости ждут ударов, кожа – вспухших ссадин, синяков и кровоподтеков в мраморных прожилках. Дуглас чувствует, как разогревается механизм, как шестерни боли привычно натягивают нервы. С этой минуты из него вырваны все, даже самые незначительные мысли. Тело теперь – лишь система органов и напряженных жил. Дуглас тушит сигарету двумя пальцами и сует ее за ухо. Он ждет момента, когда пустит в ход костяшки, привычно и нетерпеливо поигрывая серебряной зажигалкой. Он ничего не делает без знака лучшего друга.

Сван Купер вытирает вспотевшую шею, по-прежнему держа пистолет в руке. Он хотел бы навечно врастить его себе в ладонь, так упивается этим чувством: повелевать вселенной; он живее самой жизни. Сван клянется, что с этой минуты будет питаться страхом других. Будет черпать мощь в мякоти врагов. А когда городского отребья ему станет мало, отправится на поиски. Его горечь пересечет моря. Уничтожит все, до самого края света. Нет ничего проще ненависти: ненавидеть самому, вызывать ненависть других. Прощайте, мечты о поварском деле, о ресторанах с мишленовской звездой. Его отец был прав, хоть Свану трудно это признать, даже про себя. Когда скроен для битв, ничто не сравнится с пулей – квинтэссенцией власти. Уйти солдатом, вернуться героем – вот его будущее.

Сван прячет отцовский ствол в задний карман джинсов, но страх Алмаза снова пробуждает в нем хищную дрожь. Свану хочется раздавить его. Но ему хватило бы и мольбы на коленях, или – еще лучше – слез. Представив влагу на щеках жертвы, он расстегивает ширинку и мочится на рюкзак врага, брошенный на краю канавы. Дуглас хохочет и присоединяется к надругательству.

Спрятавшись за дубом, Тарек и Милли следят за всем с отвращением. Шестнадцатилетний Тарек представляет, как Алмаз достает чистыми руками мокрые вещи, объясняет дома, почему все воняет мочой и водорослями. Невообразимый стыд. От одной только мысли жить не хочется.