Читать Страшные рассказы. Том II

Шрифт

Интервал

Originally published in French under the following title: Les Contes Macabres by Edgar Allan Poe, volume 2, illustrated by Benjamin Lacombe

In Metamorphose collection directed by Barbara Canepa and Clotilde Vu

Иллюстрации Бенжамен Лакомб

* * *

Посвящается Марии Клемм

Восторженной, преданной матери, которой поэт написал эти стихи

И ангелы, спеша в просторах рая

Слова любви друг другу прошептать,

Признаньями огнистыми сжигая,

Названья не найдут нежней, чем «мать».

Вот почему и вас так звал всегда я:

Вы были больше для меня, чем мать,

Вы в душу душ вошли, с тех пор как, тая,

Виргиния взнеслась, чтоб отдыхать!

Моя родная мать скончалась рано,

Она – мне жизнь дала, вы дали – той,

Кого любил я нежно и безгранно.

Вы более мне стали дорогой

Так бесконечно, как в священной дрожи,

Душе – она, чем жизнь своя, дороже[1].

Страшные рассказы

«Всегда ищите книги с большими полями».
Эдгар По, «Маргиналии»

Метценгерштейн

Pestis eram vivus, – moriens tua mors ero.
Martin Luther[2]

Ужас и рок во все века блуждали по свету. Зачем поэтому обозначать время, к которому относится мой рассказ? Будет достаточно, если я скажу, что в глубине Венгрии существовала незыблемая, хотя и скрываемая, вера в учение о переселении душ. Я не стану распространяться о самом учении, то есть о его ложности или вероятности, однако утверждаю, что очень значительная часть нашего недоверия, по выражению Лабрюйера, о всех наших несчастьях «vient de ne pouvoir etre seul»[3].

Однако в венгерском суеверии были некоторые пункты, которые быстро перерождались в нелепость. Они, то есть венгры, расходились очень во многом с восточными авторитетами. Так, например: «Душа, – говорят первые (я привожу слова очень остроумного и умного парижанина), – живет только один раз в осязаемом теле: лошадь, собака, даже человек, суть только призрачные подобия этих существ»[4].

Фамилии Берлифитцинг и Метценгерштейн на протяжении многих столетий враждовали между собой. Не было, кажется, примеров такого взаимного озлобления между двумя другими столь знаменитыми семьями. Происхождение такой вражды, по-видимому, находим у пророка: «Страшное падение постигнет высокое имя, когда, подобно всаднику над лошадью[5], смертность Метценгерштейна восторжествует над бессмертием Берлифитцинга».

Без сомнения, эти слова сами по себе или вовсе не имеют смысла, или весьма мало, но известно, что и еще более незначительные причины влекли за собой – и не в давние времена – последствия столь же значительные. К тому же владения, которые были смежными, долгое время соперничали за влияние на правительство в управлении страной. Кроме того, близкие соседи редко бывают друзьями, и обитатели замка Берлифитцинга могли смотреть с своих высоких башен прямо в окна дворца Метценгерштейнов. Более чем феодальное великолепие, открывавшееся при этом, конечно, вовсе не способствовало смягчению чувства раздражения в менее древних и богатых Берлифитцингах. Что же удивительного после того, что слов пророчества, хотя и бессмысленных самих по себе, было достаточно, чтобы возбудить и сохранить вражду между двумя семьями, уже подготовленными к ссоре подстрекателями наследственного соперничества? Пророчество как будто предсказывало, если вообще предсказывало что-нибудь, окончательное торжество могущественнейшему дому, и поэтому вспоминалось, конечно, с ожесточением более слабым и менее влиятельным.