Лето 2003 года
Поляну оглашает истошный крик Теи, и перепуганные птицы со шквалом хлопающих крыльев взлетают с деревьев.
Крик какой-то нечеловеческий, пронзительный и отчаянный, от таких воплей все внутри переворачивается и начинают гореть уши.
Ей следовало потерпеть, пока они не вернутся в лагерь. Олли просил ее потерпеть.
Но Тея настояла. За полчаса с тех пор, как они тихо выскользнули из лагеря и уединились, было выпито три бутылки пива, и она больше не могла ждать.
– Не смотри на меня так, сам виноват, что взял столько пива. Если увидишь кого-нибудь, крикни…
Она со смехом отошла на несколько шагов и тщательно выбрала место, чтобы Олли видел только заляпанные песком мыски белых туфель. Тонкая струйка тут же потекла по земле.
Крик усиливается.
Олли на мгновение замирает, но срабатывает инстинкт: он бросается в бой, устремляясь к ней. Однако почти тут же останавливается, и в воздух взлетает облако сухой почвы и листьев.
Кто-то выходит из-за спутанных ветвей.
Скала на одноименном с островом утесе бросает тень на незнакомца, и Олли тут же понимает, что он не из их лагеря. Он не в шортах и футболке, как все ребята, и не в светло-зеленом, как вожатые, на нем что-то темное и бесформенное.
Олли ищет взглядом Тею. И видит, как она лихорадочно продирается сквозь густой подлесок.
Ему хочется бежать к ней, что-то сделать, но тело словно приковали к земле. Он способен лишь смотреть вытаращенными глазами, пока сердце стучит в груди – тяжелые удары отдаются в ребрах.
В чаще что-то движется, а потом раздается звук: резкое хлюпанье и щелчок, словно что-то взорвалось и сломалось.
Прежде он такого звука не слышал.
Олли закрывает глаза. Он знает, что это Тея, но мысленно превращает ее во что-то другое. В куклу. Манекен.
Что угодно, лишь бы не Тея.
А когда все же открывает глаза, то видит влажный след, густой и темный.
Кровь.
Струйка разделяется надвое как змеиный язык. Еще один удар, на этот раз сильнее и быстрее, но Олли почти не слышит его, как и второй крик Теи – смазанный, оборванный, как будто застрявший в горле, – потому что Олли уже бежит.
Он ныряет в лес, к той пещере, которую они с Теей нашли вчера, пока остальные разводили костер. Тогда они оба притворились, будто остановились просто поболтать, выпить, хотя было очевидно, что происходит нечто большее.
Рука Олли на мягкой полоске кожи над ее шортами, а губы прижимаются к ее губам…
Он изгоняет эти мысли и ускоряет бег. Бежит он почти вслепую – садящееся солнце мерцает и вспыхивает сквозь полог деревьев над головой, и не видно ничего, кроме размытой темной зелени и серо-коричневого ковра листвы. Кроссовки разъезжаются под ногами, сухая почва скользит, как влажная глина.
Шипастые ветки впиваются в рубашку. Одна хватает его за руку, выдирает лоскут кожи с запястья. Проступает кровь – неровная линия крохотных красных бусинок на коже.
Олли кажется, что все это уже было, такое странное дежавю, как во сне, из тех ночных кошмаров, когда просыпаешься в поту, тяжело дышишь и долго не можешь опомниться.