Реорганизация всегда случается сверху. И всегда неожиданно. Примерно как мешок из‑за угла. Ты идешь вечером полный сил, желаний и честолюбивых планов, а через мгновение лежишь, повергнутый в грязь и тлен. Потому что так захотел неизвестный и не замеченный тобой в темноте грабитель. Или вышестоящий начальник. Не суть важно. Прием что у того, что у другого один и тот же – без предупреждения, из‑за угла и сразу наповал. Из князи – в грязи.
– Ты телевизор смотришь? Ты видишь, что творится в стране? – спросил генерал.
Полковник кивнул. Телевизор у него был хороший, импортный. И еще был целый отдел в подчинении, который в том числе занимался и тем, что собирал информацию. Он был в курсе текущих дел.
– Короче – готовься к худшему. Не сегодня‑завтра начнется большая перетасовка.
– Насколько большая?
– Очень большая. Штормовая. Двенадцатибалльная. Боюсь, половина кресел очистится от восседавших на них задниц. С треском.
– Чем это вызвано?
– Скажем так – общей политической ситуацией в стране. Довольно?
– В какой мере это может коснуться моего отдела?
– В такой же, как и всех прочих.
– Урезание бюджета?
– Если бы только бюджета…
– Кадровые сокращения?
– Вплоть до расформирования. Полного. Полковник только крякнул.
– О чем они думают? Это же последнее боеспособное подразделение, которое еще хоть что‑то может.
– Они не думают. Они делят власть.
– Приказ уже подписан?
– Приказ на столе у Хозяина. Подпись под ним – вопрос лишь дней. В лучшем случае – недель. Он может потянуть время – но не более того.
– Существует ли возможность повлиять на положение дел?
– Нет, вопрос предрешен. За нас взялись всерьез. За всех. Им не нужна сильная безопасность. Она их пугает. Мы последние, кто еще как‑то способен отслеживать ситуацию в стране. Убрав нас, они смогут наконец развязать себе руки Они же демократы. Они за свободу… телодвижений.
– Почему начали с меня?
– Еще не начали.
– Хорошо, почему начнут с меня?
– Ты сам только что ответил на этот вопрос. Потому что ты наиболее боеспособное подразделение. Вначале нейтрализуют самых опасных. Остальных добивают потом. Или оставляют, если они не гавкают и пальцы новым владельцам лижут.
– Что говорит Хозяин?
– Ничего. Матерится По‑черному. И грозится застрелиться. Публично, на депутатской трибуне.
– Но он же может выйти на Первого. – Первому не до нас. Первый сам качается. Чтобы остаться у власти, он должен сдавать своих сторонников. Каждый день по одному. А лучше по два. Откупаться жертвами, приносимыми на алтарь демократии. Если он напрямую выступит на защиту Хозяина, его сковырнут. Ты сам знаешь, какое общественное мнение создано вокруг нашей организации. Как в детских сказках о Кощее Бессмертном – одни только черные краски, страхи, проклятья и угрозы. Кто сегодня с нами – тот против всех! В общем, все идет, как и должно идти в случаях, когда под пятками начинает разгораться огонь. Первый сдает безопасность, чтобы спасти себя. Хозяин в свою очередь жертвует твоим отделом, чтобы уберечь от разгрома всю Организацию. Как гидра – предпочитает лишиться конечностей во имя сохранения головы. Вряд ли, конечно, сохранит, но хотя бы посопротивляется.
– Насколько изменившаяся обстановка способна повлиять на поставленные передо мной оперативные задачи?