⇚ На страницу книги

Читать Последнее письмо

Шрифт
Интервал

В нашей больнице врачи не могут встречаться с медсёстрами. Поэтому, когда новый торакальный хирург начал улыбаться, проходя мимо моего сестринского поста или встречаясь со мной в коридоре, я отвечала лишь вежливым кивком. Два приглашения выпить кофе я отвергла сразу. Мне нужна моя работа. Но в третий раз меня сокрушила то ли ночная смена с двумя изнуряющими операциями, то ли его робкая улыбка.

Магическим образом у нас начали совпадать дежурства. Новый торакальный хирург всё чаще брал на операцию именно меня. Я подавала инструменты и внимательно следила за каждым движением его рук, ведь я не только работаю в этой больнице, но ещё и учусь.

Андрей Родионович оставался непроницаемым до самого конца операции, сдержано и кратко отдавал команды и никогда на меня не смотрел. Зато после того, как ножницы щёлкали, разрезая нить последнего шва на теле пациента, он поворачивался ко мне и улыбался, радостно и чуть смущённо, словно встретил меня только что.

Он не звал меня на ужины. Только на завтраки после сумасшедших ночных дежурств.

Уставшие, мы легче раскрывались друг другу – притворяться просто не было сил. Подолгу говорили обо всем на свете: от плюсов и минусов торакоскопии и торакотомии и до того, как звали первого домашнего питомца.

Оказалось, у нас с Андреем много общего. Для нас обоих медицина – и есть болезнь. Мы не выходим из больницы сутками, домой забегаем, чтобы принять душ и переодеться, а потом снова спешим на дежурство (я временами отмечаюсь в мединституте, где меня называют студент-призрак). А ещё мы оба любим собак, Достоевского и мороженное с шоколадной крошкой.

Мы пытались пережить в баре смену с тремя операциями подряд, одна из которых закончилась летально. Я была уверена, что откажусь ехать к Андрею, пока он не спросил об этом прямо.

И вот я просыпаюсь в его постели. Он стоит рядом и держит в руках поднос с ароматным завтраком и большой бело-жёлтой головой ромашки в стаканчике. И где только он нашёл живую ромашку в октябре?

Андрей улыбнулся, глядя на меня добрыми светло-голубыми глазами в опушке густых чёрных ресниц.

– Не хотел тебя будить.

– Пора бы, – я взглянула на часы за его спиной. – Уже десять. Завтрак в постель?

– На кухне бардак после наших ночных приключений. Придётся есть здесь.

Он поставил поднос на тумбочку возле кровати и, поцеловав меня, ещё совсем сонную, присел рядом.

Маленькая и светлая квартирка Андрея находилась гораздо ближе к больнице, чем жильё, которое я снимала вместе с двумя одногруппницами уже за Московской кольцевой дорогой. Я ещё вчера заметила, что несмотря на безукоризненную чистоту жилища, следов женщины тут нет: никаких женских вещей (к слову, вещей вообще крайне мало), фотографий на стенах, цветных покрывал, растений в горшках – ничего, что намекало бы на домашний уют.

– Чем сегодня будешь заниматься? – спросил Андрей, подавая мне кружку, от которой распространялся по комнате запах хорошего кофе.

Я вздохнула. У нас обоих был выходной, но при всём желании провести день вместе не получится.

– Если честно, я не против поспать ещё часика два, может, четыре, – ответила я и заметила игривую улыбку на его губах, – но через три дня экзамен по госпитальной хирургии. И я очень хочу сдать его с первого раза. Буду готовиться.