Год, наконец, заканчивался.
Она подводила итоги. Удаляла из телефона ненужные сообщения, составляла список продуктов к новогоднему столу, записывала свои мысли в дневник, складывала вещи в шкафу, наводила порядок в багажнике машины…
Вспоминала совершенные за год глупости, прятала подальше бесконечные эмоции, разглядывала приготовленные подарки. Рвала бесполезные связи, бросала в печку оплаченные счета, вставляла в рамки черно-белые фотографии, перематывала клубок воспоминаний, находила оправдание подлостям, истерично хохотала над пролитыми слезами и сожалела о бессонных ночах.
Убеждала себя в правоте, старательно вычищала обувь и заваривала травяной чай, разбавленный янтарным медом. Строила планы на грядущий год, мечтала о новой любви, об интересных встречах, звонила друзьям, просила прощения и старательно раскладывала новогодний пасьянс.
А потом вдруг опомнилась. Какие итоги? Какие выводы? Ведь наша жизнь имеет в точности ту ценность, которой мы сами хотим ее наделить. И надо просто любить. Ждать и радоваться…
И, конечно, помнить: каждому воздастся по заслугам.
Ноябрь закончился… Сырой, сумрачный, свинцовый, он словно специально тянулся долго, мучительно отсчитывал дни и ночи, Пугал повисшей над городом влажной серостью.
Иногда, обозлясь, хмуро кидал горсти колючего снега в окна, разбрасывал мелкое крошево по тротуарам и крышам. Разъяренно хлестал по уставшим лицам прохожих поземкой…
Затем, будто спохватившись, озарял серое небо улыбкой, выталкивая уже остывшее солнце из-за горизонта на давно поблекший небосвод.
Глаша брела по улице, угрюмо глядя на бегущих прохожих. Холодный ветер нещадно бил по лицу резкими порывами, дергал за полы длинного пальто, играл кистями шарфа, завернутого несколько раз вокруг шеи, холодил колени и ладони. Она, не обращая внимания на сердитые объятия ветра, спокойно достала из сумки завалявшийся с вечера бублик и стала с аппетитом его жевать, роняя на землю крупные крошки.
Настроение было ужасным. Да и чему радоваться?
Глаша вздохнула, откусив большой кусок безвкусного бублика.
Толстая, некрасивая, нелюбимая, одинокая…
Она отряхнула крошки, запутавшиеся в складках шарфа, и, поправив выбившиеся из-под вязаной шапки с помпоном волосы, вдруг услышала непонятное шлепанье и оглянулась.
Шагах в трех стояла большая рыжая собака и внимательно смотрела на нее. Глаша, относящаяся к собакам с недоверием и осторожностью, мрачно глянула на животное и сердито топнула ногой.
– Иди отсюда! Фу!
Собака, испуганно отскочив метра на два назад, остановилась.
– То-то же, – Глаша удовлетворенно кивнула и неторопливо пошла дальше.
Вечерело. Витрины магазинов, уличные фонари, неоновые вывески, иллюминация светились, переливались миллионами огней, создавая ощущение не то праздника, не то волшебства. Но на Глашу все это не действовало.