На фреске старинного храма
Виднеется чудный сюжет:
Явился пред Девой Архангел
В одеждах небесного цвета.
Прозрачная ясная фреска
Открыта дождям и ветрам
В распахнутом деревенском
Пустынном, покинутом храме.
За толстыми сильными стенами,
Над крышей церковной худой
Расцвечено небо весеннее
Лазурью и бирюзой.
Одежды Архангела вторят
Весенним небесным цветам,
Порхают чешуйкой лазоревой,
В раскрытую дверь улетают.
Давно живописца безвестного
Талантливой ловкой рукой
Воздушными светлыми фресками
Расписан был храм приходской.
Прошли прихожан поколения
И сонмы молящихся глаз,
А в темное время забвения
Ту фреску известкой замазали.
Но сквозь пелену известковую
Святой проступал силуэт,
И вновь на простенке церковном
Виднелся библейский сюжет.
Черты, невесомые линии,
Изломы на складках одежд.
Марии покров цвета синего,
Весенне-небесного, нежного.
И известью больше не мазали,
Не стало потребности в том,
Но стены покрылись те язвами —
Краснеющим в них кирпичом.
Со свода Архангелы пали,
Рассыпались в белый песок,
А те, что на стенах остались,
Заплакали мутной слезой.
Сквозняк иссушил эти слёзы
И выветрил стен полотно.
Он стер и сюжеты, и позы,
Но, знать, позабыл об одном.
В простенке, где окна на север,
Под клочьями старых белил
Исполнена кротости Дева
И явившийся ей Гавриил.
На фреске, известкой залитой,
Мария шерсть-пряжу сучит,
Играют апрельские блики,
Скользят по одеждам лучи.
И слышится, будто у купола,
Крутясь, веретенце гудит,
Но что это? – ниточка лопнула,
И прочь паутинкой летит.