⇚ На страницу книги

Читать Голограмма грёз. Феномен мечты в русском романе XXI века. Из цикла «Филология для эрудитов»

Шрифт
Интервал

© Ольга Ладохина, 2022

© Юрий Ладохин, 2022


ISBN 978-5-0059-1598-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРОВ


В предыдущих своих книгах: «„Одесский текст“: солнечная литература вольного города» и «Экстраординарное возвращение Дон Кихота. Непривычный взгляд на одесскую литературу 1920—1930-х годов» мы пытались раскрыть загадочный феномен беспрецедентной популярности творений одесских писателей ХХ века: Исаака Бабеля, Ильи Ильфа, Евгения Петрова, Валентина Катаева, Юрия Олеши, Владимира Жаботинского. Блистательный уровень литературного мастерства; особый, наполненный морским воздухом и южным солнцем стиль; жовиальное, приправленное единственным в своем роде юмором отношение к жизни – вот, пожалуй, целая пригоршня истоков уникальности «одесского текста». Вот только, похоже, упущена из виду еще одна – не решающая ли? – составляющая: незаемное, органичное свойство души этих сочинителей – умение мечтать, способность из незатейливых кирпичиков повседневности сооружать воздушные замки с мерцающими огоньками надежды окошками, исключительный дар непостижимым образом включать в ткань повествования волшебную сигнатуру, как оборачивать самые потаённые грёзы в благие дела и поступки.

Не перевелись ли в нашей стране в двадцать первом столетии такие строители стремительных трехмачтовых галиотов с наполненными ветрами иллюзий парусами? – поисками ответа на этот вопрос и попробуем заняться в этой книге.

Глава 1. «Для меня возможны все желания, // И великие и малые мечты…»

1.1. «Летун отпущен на свободу…» (о тех, кто способен оторваться от земли)

«Витает в облаках» – говорят о том, кто замечтался о чем-то, погрузившись в волшебную атмосферу грёз. А если заменить первые две буквы в ключевом глаголе и посмотреть на феномен мечты глазами поэта?:

Летун отпущен на свободу.
Качнув две лопасти свои,
Как чудище морское в воду,
Скользнул в воздушные струи.
Его винты поют, как струны…
Смотри: недрогнувший пилот
К слепому солнцу над трибуной
Стремит свой винтовой полет…

(из стихотворения Александра Блока «Авиатор», 1910 г.).

А если ты впечатлительный двенадцатилетний мальчик, которого отец впервые взял с собой на Комендантский аэродром на окраине Петербурга начала двадцатого столетия?: «Мы приехали с самого утра, потому стоим в первом зрительском ряду. Можем рассмотреть не только аэропланы, но и авиаторов. В тот самый миг, когда я этих людей увидел, я твердо решил, что стану авиатором. Не брандмейстером, не дирижером – авиатором. Мне хотелось вот так же стоять в окружении помощников и, глядя вдаль, медленно подносить к губам папиросу. Так же подкручивать торчащие кончики усов. Перед тем как двинуться к аэроплану, одной рукой застегивать на подбородке лямку шлема. Не спеша надевать очки-консервы…» [Водолазкин 2016, с. 92].

Только это еще не все восторги юного фантазера: «Но главная прелесть для меня заключалась даже не в этом. Меня завораживало само слово – авиатор. Его звучание соединяло в себе красоту полета и рев мотора, свободу и мощь. Это было прекрасное слово. Позднее появился „летчик“, которого будто бы придумал Хлебников. Слово неплохое, но какое-то куцее: есть в нем что-то от воробья. А авиатор – это большая красивая птица. Такой птицей хотел быть и я. Авиатор Платонов. Это стало не то чтобы домашним именем, но время от времени меня так называли. И это мне нравилось» [Там же, с. 92].