Зал громко аплодировал. Казалось, что не было ни одной равнодушной к выступлению души. Заказанные блюда давно остыли, а выпивка осталась нетронутой. Десятки взоров были обращены к сцене, и никто не смел произнести лишнего звука, чтобы помешать представлению. Гости не отвлекались, с чуть приоткрытыми ртами они, как один, внимательно следили за каждым плавным движением артистки, и при взгляде на некоторых, можно было задаться вопросом, моргали ли они вообще.
Девушка стерла несколько капель пота со лба, не прекращая смущенно и слишком широко улыбаться. Грудь её судорожно поднималась и опускалась, сделать глубокий вдох не представлялось возможным. Она волновалась так же, как и перед выходом на сцену. Пусть Полителия и видела множество счастливых глаз, всё равно боялась, что кто–то резко поднимется с места и скажет, что ничего хуже никогда не видел, что она никчемна и неинтересна. Пальцы до сих пор гудели от столь долгого и довольно непривычного использования магии.
Теперь Полителия позволила себе столкнуться взглядом с мужчиной, который, низко кланяясь, поцеловал ей руку перед входом в бар. До последнего она боялась смотреть на незнакомца, знала, что вновь раскраснеется и собьётся. А вот он ни разу не сменил объекта своего внимания, разглядывал, не отрываясь, точно больше не было никого другого, и даже тогда, когда пригласили следующего выступающего, а Полителия спустилась вниз к подругам, за девушкой следовал цепкий заинтересованный взгляд.
– Не зря ты не покидала кабинет иллюзий целыми днями!
– Я уж было думала, что тебе просто понравился профессор, но да…это было шикарно.
Это были единственные маги, с которыми девушка общалась только исходя из своего собственного желания. Она устала от навязанного общества детей из знатных семей, не могла больше терпеть натянутые отношения и отсутствие общих интересов, сугубо материальную выгоду… Почему она вечно должна следовать указаниям матери, скучать в обществе наивных богачей?.. хотя, и она сама была не менее наивной. Только так у неё появилась возможность измениться.
Но дружба с теми, кто нравился самой Полителии, к сожалению, никогда не одобрялась.
«– Я растила тебя не для того, чтобы ты общалась со всяким…сбродом! Мерзость! Фу, какое бесстыдство!»
Девушка вновь перевела взгляд на незнакомца и не сразу заметила, что подруги отошли немного в сторону, коварно хихикая. Ухажеров у Полителии прежде никогда не было, а если и были, то ситуация ничем не отличалась от истории с дружбой.
– Ваше мастерство поразило меня, мисс! Такие идеальные движения, совершенная техника! Вы, наверняка, лучшая ученица Леквилла?
– Я… – её лицо стало не белее помидора. – Я даже не знаю, что вам сказать.
– Ничего не говорите. Лишь подарите немного вашего внимания.
Как бы Полителии не было стыдно признавать свою избалованность, избавится от которой оказалось не так просто, это было правдой. Лишь недавно она начала хоть немного меняться, осознала, что сама может добиться многого, без помощи матери, и, о Святая Эйрин, вскоре она действительно начала по-настоящему раскрываться.