Насколько она могла видеть, он взял с собой два пистолета, топорик, нож, свернутое в скатку одеяло, большой жестяной сундучок, разные сумки и тюки, в одном из которых, как она думала, находились вещи ее матери.
– Как далеко тебе придется ехать?
– Зависит от ситуации.
– От того, где они окажутся?
– Да.
– Ну сколько? Тысячу миль? Больше тысячи?
– Да, Бесс, больше тысячи миль, думаю так.
Дочь Беллмана теребила нитку, выбившуюся из обтрепанного одеяла, которым до сегодняшнего утра застилали его постель. Она подняла голову и посмотрела на него:
– А потом столько же обратно?
– Столько же обратно, да.
Какое-то время она стояла тихо, с серьезным, напряженно-озабоченным видом, словно старалась представить себе путешествие подобной протяженности.
– Долгий путь.
– Да, долгий.
– Но оно того стоит, если ты их найдешь.
– Я тоже так думаю, Бесс. Да.
Он видел, что она смотрит на его сумки, большой жестяной сундучок, и гадал: думает ли она о вещах Элси? Он не хотел, чтобы она видела, как он их упаковывает.
Девочка чертила круги на земле мыском ботинка.
– Значит, сколько же тебя не будет? Месяц? Больше месяца?
Беллман покачал головой и взял ее за руку:
– Ох, Бесс, да, больше месяца. Минимум год. Может, два.
Бесс кивнула. Взор ее опечалился. Это было гораздо дольше, чем она ожидала, гораздо дольше, чем надеялась.
– Через два года мне будет двенадцать.
– Двенадцать, да.
Он взял ее на руки, поцеловал в лоб, сказал «до свидания» и уже в следующий миг сидел верхом на лошади, в своем коричневом шерстяном пальто и черном цилиндре, а еще несколько секунд спустя ехал по каменистой дорожке, которая вела от дома. Он направлялся на запад.
– Смотри-смотри, Бесс, долго и внимательно смотри, как уезжает твой отец, – громко, как будто провозглашала декларацию, произнесла с порога тетя Джули. – Запомни его получше, Бесс, этого глупца, моего брата Джона Сайруса Беллмана, потому что большего дурака ты никогда не встретишь. С сегодняшнего дня я числю его среди обезумевших и пропащих. Не жди, что когда-нибудь еще увидишь его, и не маши ему на прощание, это только воодушевит его и заставит думать, будто он заслуживает твоих добрых пожеланий. Иди в дом, детка, закрой дверь и забудь о нем.
Бесс еще долго стояла, не обращая внимания на слова тети и наблюдая, как все больше удаляется ее отец.
С ее точки зрения, он совсем не был похож на глупца.
С ее точки зрения, он выглядел величественным, целеустремленным и отважным. С ее точки зрения, он выглядел умным, романтичным и готовым рисковать. Он выглядел как человек, облеченный миссией, что делало его непохожим на других людей, и сколько бы он ни отсутствовал, она будет мысленно представлять себе эту картину: ее отец верхом на лошади, со своими сумками, тюками и оружием, в длиннополом пальто и высоком, как печная труба, цилиндре, направляющийся на запад.
Она ни минуты не сомневалась в том, что снова увидит его.
Джон Сайрус Беллман был высоким, коренастым рыжеволосым мужчиной тридцати пяти лет, с большими руками и ногами, с густой деревенской бородой, зарабатывавшим на жизнь разведением мулов.
Он был образован, до некоторой степени.
Умел писать, хотя и неграмотно, читать – медленно, но вполне прилично, и научил всему этому Бесс.