Глава первая и единственная
Хуй, свет моих мыслей, огонь моих губ. Мечта моя и головная боль. Хуй: язык толкается о свод мягкого нёба, чтобы достать из живота комок размером в три буквы. Хуй.
Он был хуем, просто хуй, по вечерам ростом в семнадцать сантиметров (в обхвате не хватало двух ноготков, чтобы пальцы замкнулись, и повернут направо). Он был шишкой в белых трусах. Он был пенисом в хлопковых брюках. Он был половым членом на медицинских справках. Но в моих руках он был всегда: хуй.
А были ли другие? А как же… были. Но говорить о них нечего. То ли дело он: этот хуй пришел ко мне издалека. И каждый раз, когда я произносила хуй, думала именно о нем. Ибо только он – хуй, остальные в лучшем случае письки.
Я представляла, как хуй сражается с чудовищем втрое больше него. Видела в фантазиях его грубые вены и настырную твердость. Жаждала его нежную кожу и капризные подергивания. И уж с какой легкостью он нес свое бремя в кожаном мешочке без отдыха и сна!
Хуй не был для меня загадкой, загадкой было его прошлое, что привело ко мне. Ведь хуй мог выбрать любую, но смотрел на меня: на мою грудь с темными ореолами, на мои бедра с голубыми крестиками, на мою шею, которая стояла на костлявых плечах.
«Ты звала меня, и я пришел», – сказал он мне и обнажил красную голову.
«Ты звала меня, и я пришел», – повторила я про себя, одарив каждое слово материнской любовью.
Выходит, для него я – приключение? Приключение, что вырвало из повседневных трусов с запахом альпийских гор. Я для него – голос веселья, забвения и чего-то нового; кто же тогда хуй для меня?
Сколько не пыталась я разговорить его, хуй только кивал невпопад. И я поняла: его язык отличается от моего, хоть и похож цветом.
Я более не хотела ничего знать о его прошлом, я хотела творить настоящее. Я хотела найти с ним общее чувство, и я нашла его.
Поваляв в руках, пока хуй не собрался с силами, я сжала его так крепко, как только могла. Я сжала хуй, потому что знала, что он выдержит. Я сжала его, чтобы хуй услышал меня, ибо ощущения – это настоящие мои слова, а не буквы, что складываются все время по-разному.
Только ощущениям, что проходят через мое тело, можно верить и доверять. Только ощущения говорят правду о том, кто я есть и чего хочу. Наверно поэтому я рада, что хуй не понимает русского языка, иначе бы нашла триста пятьдесят пять способов сказать ему «нет» и прогнать из дома, будто вшивого пса после дождливой ночи. А так… я была не против, чтобы хуй оставался столько, сколько желает.
Итак, я приготовилась к тому, чтобы попробовать легендарный хуй на вкус. Но в моменте поняла, насколько тут тонкая наука. Погружать в себя хуй по прямой было бы, во-первых, неуважением к себе, во-вторых, наплевательским отношением к желаниям хуя. Так что я направила хуй ко рту, но держала его сверху. Затем подтолкнула себя поясницей наверх, чтобы мой рот взял хуй словно по чьей-то команде – как будто бы не моей, – и так было положено начало моему путешествию.
Солоноватый и неотесанно большой… вот почему хуй не может быть приятен рту на вкус или форму. Этот хуй звала я, а не ротовая полость. Язык, зубы, десны, губы и слюнные железы – лишь корпорация рабов, которыми я командую для удовлетворения своих желаний и фантазий этого хуя. Фактически, мы оба – я и хуй – используем рот как посредника или привратника, что проводит нас – меня и хуй – в мир без душ.