– Мам, он опять под кровать мне нагадил! Еще раз он это сделает, и я тебе обещаю, что он отправится обратно на ту помойку, с которой ты его притащила – зло сказал Саня матери – иди лезь давай убирай сама за ним, и в темпе давай, воняет жутко.
Людмила тихо вздохнула и пошла за газетой и фонариком. Кровать сына стояла в нише и ей уже не первый раз приходилось лазать туда убирать кучки за котиком, которого она десять дней назад подобрала на улице. Она действительно нашла котейку у помойки, когда пошла выносить мусор. Котик был очень худенький и жалобно мявкнул глядя на нее. Сердце ее дрогнуло, и она забрала его домой, хоть и знала, что сын будет не рад. Саша не любил животных и особенно котов.
Она назвала найденыша Кеша, а сын звал его "наглая морда" и ни как иначе. Людмила постоянно смотрела за котейкой и пыталась приучать его к лотку, пока что она добилась того, что Кеша стал ходить туда по-маленькому. А вот кучки он складывал исключительно под кровать сына, причем в самый дальний угол и ей приходилось залезать под кровать и убирать их, лежа на полу.
– Сейчас Сашенька, сейчас уберу и помою там, – тихо сказала мать, – сыночек, ты только Кешу не трогай. Я приучу его в лоточек, ты потерпи.
Людмила была очень тихой и даже какой-то пугливой женщиной. Она никогда ни с кем не ругалась, никогда не повышала голос и говорила почти шепотом, как будто боясь, что ее услышат. Ей было сорок четыре года, но выглядела она значительно старше из-за ранней седины, поникших плеч и вечной усталости на лице. Всю свою жизнь она прожила только ради сына. Родила она рано, без мужа и замуж так и не вышла. Растила его одна и убивалась на нескольких работах что бы у сыночка было все. В итоге сынуля вырос избалованным эгоистом и ни во что не ставил родную мать.
– Мать, я тебя предупредил, еще раз повторится и я его выкину отсюда. – заявил сынок, глядя как мать поднимается с пола держа в руках скомканный комок газеты. – И помой пол под кроватью как следует.
Людмила лишь кивнула в ответ и молча пошла за тряпкой и шваброй. Котик все это время прятался под ванной, опасаясь очередной взбучки тапком, от этого большого орущего на всех мужика. Кеша уже очень хорошо усвоил за эти дни, что если этот мужик начинает орать, то надо быстро прятаться, а не то его снова отхлестают тапком. Ему нравилась эта тихая ласковая женщина, но он понимал, что она защитить его не сможет.
Утром следующего дня Людмила готовила завтрак, когда услышала рык сына:
– Где эта "наглая морда"? Он опять нагадил, мразь такая. Я этого гаденыша сейчас летать учить буду. Прям через окно полетит на свою родную помойку! Маааать! Где этот гадский кот, я тебя спрашиваю! – в бешенстве орал сынок.
У женщины подогнулись коленки, и она осела на табурет. Она сидела и беззвучно плакала, понимая, что если сын сейчас найдет Кешу, то ведь и прибить кота может в таком-то состоянии. Она встала и пошла в комнату, где буйствовал сынок в поисках кота.
– Сашенька, я тебя очень прошу успокойся, я все уберу и помою, не трогай Кешу. Я не позволю тебе его выкинуть, это мой кот— тихо, но твердо произнесла Людмила и подняв голову посмотрела на сына.
– Ты что? Не позволишь? – спросил он с издевкой – Ишь, непозволительница нашлась. Нужен тебе этот кот? Ну так забирай его и вали с ним вместе на помойку, если тебе кот важнее чем сын.