(…чарующей музыке А.Адана).
По узкой тропинке, петляющей среди зеленых холмов, шел усталый путник с мешком за спиной.
Его стоптанные башмаки и край плаща покрылись серой пылью, а ноги нестерпимо болели от долгой дороги. День клонился к закату, и небо окрасилось багрово-желтым цветом, пламенея на горизонте. Путник, собирая последние силы, вглядывался в сумрачную дымку перед собой. Настороженный взгляд искал место для ночлега.
Осенний вечер вовсю дышал прохладой, а грозовые облака вдалеке вызывали чувство беспокойства. Путник не хотел остаться на пустынной дороге в одиночестве, где с наступлением темноты на него могли напасть разбойники. У него нечего было красть, кроме собственной жизни, и он исполнился решимости добраться в город невредимым.
Там, за густым лесом и пшеничными полями, его ждала нареченная. Стоило подумать о ней, как изможденное лицо осветила непроизвольная улыбка, а глаза под надвинутой на лоб шляпой ярко заблестели. Как, должно быть, она волнуется, сидя у окна своего домика, и смотрит на улицу в ожидании. И как, должно быть, удивится, увидев его пешим. Улыбка путника немного потускнела. Судьбе было угодно сделать его нищим, превратив чуть ли не в последнего оборванца именно тогда, когда он нашел свое счастье.
Он стыдился своего положения и не знал, как рассказать возлюбленной о постигшем его крахе. Но рассуждал так: он откроет ей всю правду, и пусть ее милость станет для него утешением. Если их чувства крепки, то они выдержат подобные испытания.
С такими мыслями путник свернул с утоптанной тропинки и направился к лесной роще, где намеревался расположиться на ночлег и отдых. Становилось все холоднее, и с потрескавшихся губ вырывались облачка пара. Путник, поеживаясь, плотнее завернулся в плащ и порадовался тому, что прихватил с собой спички. Его мучали голод и жажда, но и муки холода казались теперь все более нестерпимыми.
Наползающая на землю ночь вытесняла угасающий свет, и вскоре, когда на горизонте померкли последние солнечные лучи, роща погрузилась в темноту.
Путник понимал, что слишком близко к дороге костер лучше не разводить, чтобы яркий огонь не привлек посторонних, а потому забрался в лесную чащу подальше. Он едва успел собрать сухих веток и наломать их для костра. И вот уже вскоре, довольный собой, потирал руки у жаркого огня, устроившись под раскидистым кленом.
Промозглый холод уже не тревожил столь сильно, а потому свое внимание путник обратил на содержимое мешка. Он достал оттуда завернутый в камчатую ткань кусочек хлеба и с наслаждением поел, допивая остатки вина из бутылки. Тепло от костра и выпитое вино успокаивали, а все горести казались преодолимыми.
Он долго смотрел на танцующие языки пламени, раздумывая над сложившимся положением.
Лес вокруг казался погруженным в тихую дрему. Стволы деревьев поскрипывали, когда ветер яростно налетал на густые кроны и раскачивал их. Изредка доносилось отрывистое уханье, и внезапно, словно бесшумный ночной призрак, в полумраке проносилась сова.
Привлеченные светом пламени, вокруг порхали ночные бабочки, не решаясь, впрочем, подлетать слишком близко. Вероятно, чувствовали свою возможную погибель от этого прекрасного огненного цветка, что так манил их.