⇚ На страницу книги

Читать Божественный аутсорс

Шрифт
Интервал

Первый прикрывает глаза. Его изящные руки медленно поднимаются, рукава белой мантии эффектными складками опадают на плечи. Тонкие пальцы касаются солнечных лучей, захватывают потоки света и принимаются замысловато их переплетать – все для того, чтобы подарить существу, которое он задумал сотворить, совершенную гармонию формы и содержания. Существо неспешно, но неотвратимо рождается между ладонями творца, с каждым отточенным движением его рук обретая индивидуальность.

Лицо Первого, прекрасное и утонченное, озаряется особым сиянием и в этот миг по красоте сопоставимо с лицом самого Создателя. Его пальцы, быстрые и ловкие как мысль, складываются в сложные фигуры, свет струится сквозь них и каждый раз при смене жеста приобретает новые характеристики.

Вот он медленно разводит руки в стороны, и сотканное из солнечных лучей животное наливается жизнью, встряхивает чёрно-белым оперением и громко, будто похваляясь, щелкает массивным клювом. Мгновение – и большая птица расправляет крылья, роняя на облако четко очерченную тень, а потом взмывает в небесную высь.

– Я назову его, – Первый поглядел ей вслед и блаженно зажмурился, – орел.

Восьмой приложил ладони к щекам и замер в немом восхищении, провожая птицу взглядом. Третья ошеломленно охнула, Десятый в экстазе исторг из себя первообраз чистейшего благоговения, а Второй одобрительно хмыкнул.

Первый прищурился, высматривая в небе точку, в которую превратилось его создание, затем сложил губы трубочкой и издал мелодичную трель. Птица, услыхав посвист творца, ринулась из поднебесья вниз на облако, захлопала крыльями у самого лица Первого, взметая клубы тумана, и села ему на плечо. Большое черно-белое перо, кружась, упало к моим ногам.

Я подхватил его до того, как оно успело просочиться сквозь облачное марево, и поднял на просвет. Совершенная штуковина, что и говорить. Идеальная аэродинамическая единица. У основания – густой пух, который не даст птице замерзнуть в потоках холодного воздуха, а выше по стержню – переплетение невесомых белковых нитей, которые цепляются друг за друга крошечными крючочками и формируют упругое опахало.

Он даже крючочки на перьях выдумал. Уму непостижимо.

Что ж, теперь моя очередь создать что-то оригинальное.

Я тоже поднимаю руки и захватываю между ладоней пучок солнечного света – не так изящно, как Первый, плечи наверняка неуклюже поднялись и локти растопырены. Держать божественный баланс у меня плохо получается, кисти то чересчур напрягаются, то расслабляются больше необходимого, и это деформирует создание, которое я творю. Оно поднимает мордочку, хищно поводит вздернутым носом и топорщит взъерошенную шерсть. Я развожу руки в стороны – и оно неловко взмахивает голыми кожистыми перепонками.

Как ни старался, я не смог повторить изящества пера, которое создал Первый. Никогда не смогу повторить его изящества.

Меж тем гомункул выпорхнул из моих рук, нырнул в облако и принялся бестолково метаться по сторонам среди клубов дымки.

Восьмой не выдержал и захохотал.

– И как ты его назовешь? – он обратился ко мне и толкнул Десятого под бок. – Летучее недоразумение?

– После той хвостатой мелюзги, которую ты назвал мышь, – опередил меня с ответом Первый, – эта должна называться летучая мышь.