Кровавое зарево рассвета прорезало полотно мрака, накрывшее мир. Еще немного – и брызги золотых капель потекут из стороны в сторону, унося чернильное небо в воспоминания.
Ани была бы рада избавиться от захвативших ее сознание мыслей, но, увы, она была обречена на вечную память. Обречена знать, от чего отказалась. Обречена на вечное одиночество. Таков был привычный порядок вещей, и изменить его никто не был в силах. Даже сама Ани.
Она перевела взгляд на тревожно ворочавшуюся Доминику, не находившую успокоения на узкой кровати, на притихшего на плече у нее, Ани, котенка – добровольно отданный Морьеном дар выбрал для себя такую форму. Ее верный слуга хоть так, но решил с ней остаться. И теперь, верно, маги узнают, что их коллега, даже лишенный своего могущества, того, что было его неотъемлемой частью, может жить. Дышать, ходить, радоваться жизни…
Ани до боли сжала кулаки, не жалея любимое тело. Она не заметила, в какой момент потекла кровь, орошая каплями сухие доски пола.
– М-р. – В плечо впились когти, заставляя отвлечься от охватившей ее злости. Ани моргнула, протянула ладонь, чтобы сбросить пушистого проходимца, слишком многое себе позволявшего, и медленно выдохнула, когда шершавый язык коснулся кожи.
– М-р? – Мордочка котенка была умилительно тревожной. Увы, Ани его старания не оценила. Двумя пальцами подняла хрупкое тельце и ссадила вниз. Выжидающе на него посмотрела и тихо, обращаясь к самой себе, проговорила:
– Слишком о многом он будет напоминать… – Темное пламя, послушное своей госпоже, объяло ее фигуру, от босых ног до кончиков пальцев. Котенок замер, но взгляда не отвел. В его серых глазах отражалось пламя и рассвет. Он мог бы попытаться убежать, спрятаться под кроватью или прыгнуть к спящей Доминике, но он упрямо сидел и смотрел в глаза своей скорой смерти. – Совсем как он.
Ани отвернулась, успокаивая свой гнев и гася пламя. Бедное животное – хотя никаким животным чужой дар, выбравший для себя звериную форму, не был – упало на попу. Лапы разошлись в стороны, и, будь пол гладким, котенок прочертил бы на нем полосу, пытаясь подняться.
– Ты останешься, – вздохнула девушка и, повернувшись к зверю, подхватила его под грудкой. – Раз он этого хотел.
А за окном плыли белые кучевые облака, бороздили бескрайнее голубое небо и отвлекали адептов от медитации. Третьей за день, поскольку и теологию с магистром Эстельдхеймом, и историю магии с магистром Теренсием отменили, а адептов отправили к Маленверу. Последний не сказать чтобы был рад этому обстоятельству, но стоически принял на себя удар, взяв весь поток и отправившись в парк медитировать. Повезло, конечно, не всем. Третья пара была общей лишь у светлых и темных, потому на лужайке, под холодным осенним ветром, остались сидеть лишь избранные – начавшие стучать зубами и бросать тоскливые взгляды на общежитие люди. Ани же спокойно улеглась на холодную траву, не жалея казенного плаща, и смотрела вверх – на небо, облака и слетавшие вниз листья.
Менталист расположился неподалеку. Как и большинство адептов – на коврике, который прихватил в аудитории. Впрочем, специалист уровня магистра Маленвера мог медитировать в любых условиях. Мог, но не любил.