Читать Очевидности

Небо серело над головами прохожих, ослепляя их и принуждая склонять голову. Тучи роняли редкие капли дождя. Одна из них закатилась мне за шиворот, и я вздрогнула, сильнее запахивая пальто свободного покроя. Прохожие бежали быстро, не оглядываясь. Я бы могла, пожалуй, назвать этот бег суетливым и хаотичным, если бы не был он так четко отработан – словно его долгое время репетировали артисты. Площадь двигалась, как будто ею управлял какой-то невидимый механизм – каждый элемент точно знал свой маршрут и никогда с него не сбивался. И звали этот механизм – время. Люди годами бегали по привычному пути, ни на йоту не меняющемуся день за днём, неделя за неделей, и встречали одних и тех же людей в один и тот же час, которым каждый день нужно было в определенный срок успеть в соседнюю контору или на обед, или на почту…

Я на мгновение подняла глаза и, озаренная светом неба, зажмурилась и отвернулась. Но успела заметить шагающего рядом высокого человека, поднявшего свой воротник и до самых глаз натянувшего шапку. Дождь не усиливался. Но эти мелкие, равномерные капли угнетали сильнее ливня. Какой серый, странный свет… Я взглянула вперед: ещё несколько шагов и – площадь заканчивалась остановкой. Широко зашагав и как-то отстраненно отметив, как устали у меня ноги, я вдруг увидела автобус, поворачивающий из-за поворота. «Мой!» – радостно воскликнула я про себя и бросилась бежать.

У самой остановки перед светофором стоял и торговал газетами старичок. Товар его лежал перекинутый через правую руку, а в левой руке он держал высоко один экземпляр. Но мало кто обращал внимания на этот инородный элемент в давно отработанном механизме. Люди шли и шли, не решаясь нарушить четкий ход площади. Пронизывающий ветер снова огрел всех пешеходов, взметнул юбки, распахнул мое пальто, и я, вдруг остановившись и пронзительно взглянув на газетчика, прижала руки к груди, удерживая рвущуюся на волю ткань. «Как же ему, наверное, холодно!» – подумала я, наклонив голову и рассматривая его.

Старичок прохаживался с каким-то странным прискоком. Потертая, неопределённого цвета куртка болталась на его худых плечах. Нелепая шапка-ушанка притягивала к себе удивленные взгляды. Голые руки были красными от холода. «Холодно…» – вновь прозвучало в голове. И тут блеснула новая мысль: «Помочь!»

Я уже почти приблизилась к старичку, и у меня оставалось несколько секунд, чтобы придумать, что ему сказать. А я себя знаю: если поравняюсь с ним и ещё не буду знать, что сказать, то уже не остановлюсь, побоясь вызвать недоумение людей, и пройду дальше. Вот мы уже и поравнялись… Что же сказать, что?..

…– Почем у вас газеты? – спрашиваю я у газетчика.

– Куда там! Бесплатно! – машет рукой старичок.

– Бесплатно? – переспрашиваю я. «Бесплатно! Ещё легче!» – проносится в голове. – А что это за работа такая – газеты бесплатно раздавать? Сколько их у вас? – продолжаю я.

Старичок милостиво улыбается, довольный тем, что нашелся кто-то, с кем можно поговорить. И я узнаю, что он стоит здесь с двенадцати – то есть, уже четыре часа – и никто его не сменит, пока он не раздаст все газеты. Газеты у него с информацией о грядущих выборах. Я хмыкаю и киваю головой – всем понятное дело. Перед выборами кандидаты суетятся так, что потраченных денег хватило бы на годы благополучной жизни всего города. Итак, газеты – агитационные, расписывающие как хорошо будет жителям города под крылом избираемого N.