Вокзал за спиной. Впереди – высокий холм, на котором среди гущи деревьев возвышаются церкви: одна, вторая, третья… Приятно и тепло от такого благостного приветствия.
– Ну, теперь насмотришься на «тыковки» и «луковки»! – радуясь моему довольному виду, улыбается мой спутник, когда мы выходим из поезда.
– Да! – согласно киваю я, с восторгом разглядывая виднеющиеся купола.
Я так долго ждала этой поездки. Я так давно хотела поехать по Золотому кольцу, посмотреть на исконную Русь, и вот наконец-то на исходе лета, не испугавшись обещанных дождей и холодов, мы собрались и вырвались из Москвы. И силы-то, казалось, к концу недели были на исходе, и погода-то была не для путешествий, но стоило только приехать и – стало как-то легко и спокойно, как бывает от чувства твердой уверенности, что в данный момент ты находишься точно на своем месте, там, где должен быть. Тут же и бодрость появилась, и сон как рукой сняло. И погода, кажется, расходится – солнце всё чаще и ярче проглядывает сквозь тучи.
Но какой же высокий этот холм! Забираешься, делая широкие, активные шаги, чуть подаваясь вперед всем телом, а тропа всё ведет и ведет наверх. Кругом – высокие заросли некошеной травы и пахнет как в деревне. Сразу вспоминается детство! И моей памяти всё равно, что та деревня теперь далеко, а сейчас это совсем даже не деревня, а древний, грозный в свою пору город Владимир. Запах буйно растущих пырея и полыни, запах земли от тропинки, протоптанной человеком, а не проложенной искусственно – вот что роднит деревню из детства с этим городом. Не всюду ещё здесь пробралась цивилизация, ещё кое-где сохранилась природа нетронутой, необработанной современными технологиями, и теперь жадно тянешься к ней, только сейчас вдруг осознав, как, оказывается, не хватало её и как хотелось окунуться в её первозданную благодать.
Но вот холм осилен, и открываются милые, уютные улочки с домиками в два этажа, неширокие и нелюдные. Ах, как хорошо и просторно! И воздух чище и слаще, совсем не как в Москве. Дома на центральной туристической улице по большей части из позапрошлого века, поэтому не покидает ощущение, что мы приехали в уездный город в 1900 году. Совсем не чувствуется пока следов великих дней и дел, происходивших в бывшем стольном граде Руси.
Деревья здесь уже заметно облетают. Поздний август везде, во всём напоминает о скором пришествии осени – утренний воздух прохладен, откуда-то едва ощутимо тянет дымком от затопленной печки – самый что ни на есть осенний русский запах, который сразу утишает все чувства и уводит в спокойную и созерцательную задумчивость.
Но вот внезапно заканчивается мирный уездный город и проявляется облик богатой на трудные времена старины. На главной улице, скоро за поворотом на неё, встают высокие серые стены Богородице-рождественского монастыря, за которыми стремится к облакам купол той самой колокольни, приветствовавший нас с холма. Дальше другая церковь, а за ней внезапно и во всей широте открывается блистательная Владимирская Русь: Дмитриевский собор – белокаменное великолепие – удалым молодцом стоит в солнечных лучах, а за ним невероятный резкий спад холма и даль зеленая, сколько хватает глаз. Небо уже совсем обнажилось, скинув облаковое покрывало, и чистая ровная широта его сияет так же ласково и обнадеживающе, как, наверное, восемьсот лет назад сияла над головой князя Андрея, решившего вернуться сюда вопреки отцовской воле.