Самый кайф в Барселоне – это не пляж, не солнце и даже не Гауди.
Это мотоциклы.
Они везде – на трассах, тротуарах, велосипедных дорожках и пешеходных зонах. Даже на пляже, в песочке.
И у Анны теперь был свой!
Наконец-то, после трёх месяцев мучений с курсами и практиками, ей выдали новенькую ламинированную карточку прав с ее фотографией.
Фотография была неудачная. Анна в тот день забыла накраситься, как назло, а свою, принесенную вместе с остальными документами, фотографию, суровый сеньор в окошке брать отказался. Сказал – не положено. Положено – вон в тот зал, и садитесь лицом к камере.
Так и получился вместо лица белый овал с зелёными глазами. Губы в ненакрашенном виде, с одним блеском, слились с кожей, а бровей и ресниц, если не подкрасить, у неё вообще не видно. Прозрачные. Что поделаешь, натуральная блондинка.
Зато права у неё в кармане.
Байк практически новый. На совсем новый не хватило, а вот на подержанный, годовалый – вполне.
Знал бы папа.
Анна проказливо улыбнулась собственным мыслям и крутанула ручку газа, обходя застрявшие в пробке машины. Ронды, в спешке построенные под Олимпиаду восьмидесятых, очередной раз ремонтировали, четыре полосы вынужденно сливались в одну и тоненькой струйкой просачивались мимо дорожных работ.
Сбавив ход практически до нуля и помогая себе одной ногой, Анна пропихнулась между заграждением и машинами и вырвавшись на свободу, сразу рванула под сотню. Она никуда не опаздывала, просто так принято – если у тебя мото, ты обязан носиться. Иначе как-то несолидно.
Свернула у памятника Колумбу, оставила мотоцикл на охраняемой подземной стоянке – не дай бог оставить на улице, разнесут по запчастям не хуже, чем в Москве – и двинулась вверх по Рамбле к дому. Шлем несла с собой, в специальном полотняном мешочке. Разрисованный вручную всполохами адского пламени и переплетающимися цепями, он стоил бы, наверное, дороже мотоцикла, вздумай Анна его продать. Но ей он достался вообще почти бесплатно – подружке-художнику нужно было отрабатывать технику, так что Анна оплатила только сам шлем.
Приходилось экономить даже в таких мелочах. То есть это ей раньше казалось мелочью, когда она не задумываясь выбрасывала месячную зарплату средней семьи за новую пару босоножек. Теперь экономия и строгий подсчёт бюджета стали ее второй натурой.
Поднявшись по покатым каменным ступеням на третий этаж – естественно, без лифта, как и во всех домах старше шестидесятых, а в Старом Городе только такие и водились – она открыла обитую облезлым дерматином дверь. Ремонт в этом здании не проводили с начала века. Прошлого.
Покосившееся зеркало при входе показало высокую поджарую бесцветную блондинку в чёрной байкерской куртке с заклепками, черных же джинсах и с куцей косичкой. Волосы у Анны были густые, блестящие и длинные. Но только в распущенном виде. Стоило ей собрать их в хвост или, упаси боже, в косу, как они становились унизительно похожи на крысиный хвостик.
Зато на мотоцикле с косой было удобно. Волосы в рот не лезли и после поездки колом не стояли.
Анна оставила шлем на полке при входе, повесила рядом куртку, и не разуваясь прошла к себе в комнату, первую в длинном коридоре.
Квартиру приходилось делить еще с тремя девушками и парнем.