⇚ На страницу книги

Читать Стихи эпохи вырождения

Шрифт
Интервал

© Елена Вячеславовна Брюс, 2022


ISBN 978-5-0059-0115-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

mortem

Мохнатый конь, лошадка деревянная,

Качай её, проклятую, дави.

Она за мной приходит, окаянная,

И каждой ночью шепчет о любви.

То бродит с пойлом, воет под балконами,

То рожу костяную по стеклу

Размажет, корчась, сука толоконная,

Всадив под шею тонкую иглу.

Конёк, качайся, в лом -зрачки белесые,

Язык слащавый с корнем оторвать,

И завернуть ее, малышку, в простыни,

Чтобы никто не смог распеленать.

Пытает бог пустыми колыбелями,

Скрипят снега, продетые в кольцо.

Укрыты спящие колючими метелями,

А иней пухом сыплется в лицо.

Бездомная любовь

Как много есть домов, богатых и не очень,
С замками и заборами,
И прочими
Уловками от быдла и воров.
Многоквартирные, цветущие,
Пустые,
Неприбранные, грязные, свои,
Соседские, знакомые, чужие —
Их целый город, можно заблудиться в них.
Не в каждый хочется проситься
И стучаться,
И даже мимо страшно проходить,
А в некоторые хочется
Ворваться,
И больше никогда не уходить.
В домах живут условности и звери,
Элитные, дворняги, сор и сброд.
А здесь у нас давно сломались двери.
Любовь бездомная прибилась
И живёт.
Кусается бывает, бродит голой,
У каждого попросит молока,
И спит, свернувшись, в комнате,
Без (с) пола,
Под пристальной заботой потолка.
И нам ее ругать или лелеять,
И нам на руки тяжко поднимать.
Бездомная в отчаянии верит
Что жизнь лишь там, где могут понимать.
***
Бей, молоток, по головам
Каменнолобым,
Стремись попасть не в рот,
А в глаз.
Не надо понимать, где, для чего
И чтобы.
Статистика гласит:
Здесь каждый третий – пас.
Жуёт свои слова, как жгут,
С костей отпавший,
И грезит поцелуями воды —
Смотрите, я весь день,
Замученный, неспавший,
Писал и шлифовал
Бессмертные труды…
Я нес их по кустам,
От дураков скрывая.
Готовый бросить в бак.
Назад сдавать легко,
Не разогнав собак,
И, обжигаясь чаем,
Проглатывать слюну и
Дуть на молоко.
Но, веришь, воздух там,
Где умирало имя,
Где твой портрет – лишь тень
В крестах оконных рам.
Где есть язык таинственней латыни,
И звука тонкий лёд
Потверже молотка.

Бог устал

Он устал быть другим,

Всемогущим, заманчиво- разным,

Не рыдать, не смеяться, и всех

Понимать,

Он устал каждый день говорить

О прекрасном,

И упавших в канавы людей поднимать.

Он прикрылся щитом

Веселящих мотивов,

Только грустные ноты жуками ползут,

Расправляют блестящие хрупкие крылья,

Им лететь тяжело, остаются внизу.

Он устал пить любовь,

Безымянное мертвое море —

Так чиста и прозрачна вода,

Но до слёз солона.

Он устал разделять беспричинную

Радость и горе,

Он устал быть готовым,

Как будто настала война.

Его тело – земля, его голос – звучанье

Природы.

Он устал быть вселенной, и каждую

Бабочку знать

Поименно, а там, где скалистые склоны

Бросаются в темные воды,

Он хотел бы наверно, присесть и молчать.


Стать немым рыбаком на суденышке утлом,

И из нитей прожитого сети вязать.

Где попавшая в сердце шальная минута

Никогда не позволит вернуться назад.


***

Идем, страдалица.

Чужая куртка греет

Не более, чем в вывеске неон.

Идем, уже луна синеет

Невидимо внутри окон.

И кувыркаются песчинки,

Танцуя в такт шагам подошв,

Усталое лицо с картинки,

Ты все еще кого-то ждешь?

Сто тридцать раз упало небо,

Сияло дважды над рекой,

И как щенок, бежало слепо

Вслед за погладившей рукой.

Заметна ссадина, но боли