Читать Осенние визиты
Сергей Лукьяненко
Осенние визиты
Страшен и грозен он; от него самого происходит суд его и власть его.
Книга Пророка Аввакума
Я раскрыл себе грудь алмазным серпом
И подставил, бесстыдно смеясь и крича,
Обнаженного сердца стучащийся ком
Леденящим, невидимым черным лучам.
Сергей Калугин
– Это только слова, – сказал Убивающий Словом. – Только ветер, сорвавшийся с твоих губ. Неужели ты думаешь, что я испугаюсь ветра?
Ярослав Заров
Садитесь рядом. Садитесь, это будет долгая история. Я и сам не знал, насколько долгая, когда начинал ее рассказывать.
Вы любите страшные сказки? Я – нет. Во всяком случае, мне так казалось.
Но нам редко дано делать лишь то, что мы любим.
Главное, что следует запомнить вначале, – эта сказка не о Вас. Она могла случиться и она может случиться, но только не с Вами.
Вы в безопасности, в мире, который тверд и надежен. Вас нет в этой сказке, и если даже Вам покажется обратное – Вы ошиблись. Поверьте.
И если Вы дочитаете до конца и нечто темное коснется Вас – не пугайтесь. Просто страшная сказка, которую рассказывают страшные люди.
Эта сказка не о Вас.
Но если однажды ночью Вы проснетесь в пустой квартире от щелчка выключателя, не спешите поднять голову и спросить: «Кто там?»
Возможно, это окажетесь Вы сами.
Часть первая
Приход
0
Стены здесь были деревянными, но под некрашеными сосновыми плашками лежал свинец. Только дерево – пол из дубового паркета, стены из сосны, глубокое, но жесткое кресло, маленький круглый столик. На столе – открытая тетрадь, два остро отточенных карандаша, три свечи в грубо вырезанном из капа подсвечнике.
Вошедший в комнату мужчина плотно затворил дверь и сел за стол. Взял карандаш, поднес к глазам так, чтобы кончик грифеля заслонил пламя свечи. Придирчиво изучил заточку, потом пододвинул тетрадь поближе. Под последней записью, корявой, небрежной – «Дежурство сдал. Пятое октября, шесть часов вечера», – аккуратно написал: «Заступил на дежурство. Пятое октября, приблизительно шесть часов вечера».
Часов у него, конечно, не было. Армейских бюрократов это всегда приводило в ярость. Но спорить с эсперами они не решались. Себе дороже.
Откинувшись на высокую твердую спинку, он смотрел на пляшущие язычки пламени. Смотрел, постепенно расслабляясь, позволяя огоньку свечи заполнять весь мир. Дрожащее пламя вокруг, он в центре. Дежурство принял…
Если открыть дверь, единственную, ведущую из деревянной комнаты, то взгляду открывался длинный полутемный коридор. Лишь в конце его тускло светил матовый плафон, как бы отмечая границу, за которой вновь начинался двадцатый век. Шесть таких коридоров сходилось в маленьком зале, где были два лифта, наглухо закупоренная аварийная лестничная шахта, вентиляционный штрек и потертый, обитый жестью стол. За столом молодой капитан в форме внутренних войск перелистывал ветхий номер «Андрея», забытый здесь невесть кем и невесть когда. К внутренним войскам он имел столько же отношения, сколько и к железнодорожным. Объект «пси» когда-то подчинялся ГРУ, но последние десять лет был выделен в особую единицу, подотчетную непосредственно президенту.
Пройдя мимо скучающего капитана, в очередной раз знакомящегося с историей российской эротики, можно было вызвать лифт. Самая обычная красная пластиковая кнопка, как и положено, находилась на стене возле раздвижных дверей. Еще одна кнопка, подтверждающая вызов лифта, маленькая и неприметная, была вмонтирована в стол. Кроме того, во время трехминутного движения к поверхности капитан должен был позвонить по телефону и подтвердить, что в лифте «свои». Этот странный порядок выхода появился в шестьдесят девятом году (коридоров тогда было только три, а телефон на столе был армейский, железный), после того как один из эсперов задушил дежурного, забрал его пистолет, поднялся наверх, перестрелял охрану и в течение двух часов делал что-то со стационарной армейской радиостанцией.