Читать Ведьма

Бежать невыносимо трудно, в боку кололо. Лес стал гуще, ноги то и дело цеплялись за вьющиеся змееподобные корни. Внутри тела все было настолько напряженно, что, казалось, расслабься и сердце выдавит внутренности. Мэри заметила впереди широкое дерево, отдаленно напоминающее дуб, и потянула к нему брата. Она обогнула его, прислонилась спиной и прижала к себе брата, закрыв его рот ладонью, чтобы не вздумал кричать. Мэри задержала дыхание. Спиной она чувствовала пульсацию. Будто бы это было не кора, а живая плоть. Горячая, дышащая, с венами и артериями. Казалось надави чуть сильнее, кора прогнется и на ней останется, как на коже, бледный отпечаток. Странным образом пульсация расслабляла. Бешеное биение сердца понемногу вернулось к привычному ритму.

Где-то неподалеку повторялся хруст веток и шелест листьев – так звучали шаги в лесу. Они то приближались, то отдалялись, но, все же, понемногу затихали, пока не пропали вовсе. Еще несколько долгих минут прошли в тишине. Было до ужаса страшно пошевелиться, даже пальцем, даже проглотить слюну. Иначе звук разнесется так далеко, что все узнают, где она прячется. Мэри казалось что вот-вот рядом вновь послышатся тяжелые мужские шаги. Но их все не было. Наконец она решилась. До скрежета стиснув зубы, Мэри выглянула из-за дерева. Преследовавшего ее отца видно не было.

Мэри облегченно вздохнула и вернула нож, который сжимала в руке, в подвязку на ноге. Если отец решил вернуться в деревню – она спасена. Правда, надежда на это такая блеклая, что проще поверить, что он появится в любой момент. Значит ничего не остается, кроме как идти дальше, глубже в лес. К месту из снов. К ней.

Николас сдавленным стоном напомнил о себе. Мэри до сих пор крепко обнимала брата. В его заплаканных глазах было что-то неразборчивое: то ли обида, то ли смирение. Но, в тоже время, и искреннее доверие. Проще говоря беспомощность. На лице остался отпечаток ладони, а на щеках соленые следы. Удивительно как легко он согласился сбежать из дома. Мэри всего лишь сказала, что нет другого выбора, нужно спасаться от смерти, и Николас тут же увязался за ней, как щенок, которого накормили и приласкали. Может для него Мэри была больше похожа на мать, чем на сестру. Глубоко внутри, на мгновение, что-то острое укололо душу. Может быть совесть или жалость или стыд. Вновь что-то неразборчивое.

Когда мама хотела похвалить Мэри или утешить, то гладила ее по голове. Легонько, немного потрепав волосы. Мэри вытерла рукавом пот с лица Николаса и, немного помедлив, погладила его по голове. Николас улыбнулся. Невинная детская улыбка на фоне густого проклятого леса выглядела до ужаса ненастоящей.

Мэри тоже улыбнулась, но не брату, а всей этой нелепой ситуации. Отец всегда запрещал приближаться к кромке леса. А теперь она прячется здесь. Когда Мэри, глупая и маленькая, в первый раз ослушалась наказа, отец ее поколотил. Мэри выросла, вместе с ней вырос шрам над губой. С Николасом же, когда тот сбежал в лес, отец не был так строг. Может быть потому что всегда хотел сына. А может быть из-за того, что Мэри слишком напоминала ему супругу. Отец ее любил. Всем сердцем, всей душой. После рождения Николаса ее повесили за прелюбодейство. Каждое утро отец в молитвах благодарил господа за сына и никогда – за дочь.