⇚ На страницу книги

Читать Записки на кардиограммах

Шрифт
Интервал

Записки на кардиограммах

Предупреждение!

Это не памфлет.

Это не пасквиль.

Не фельетон, не сатира, не прокламация.

Здесь нет жалоб, самолюбований и желания возвышаться.

Это – констатация фактов.

Голых, имевших место.

Так было.

Фактически – зеркало, чуть замутненное спокойным презрением к мудакам.

Поэтому нефиг!

«Вы знали, куда вы шли!» и «Не нравится – увольняйтесь!» не катят.

Вняли?

Спасибо.

Рассаживайтесь поудобней…


Эмоции, наблюдения, случайные мысли… Кардиограммы, в силу привычки, кладешь в нагрудный карман, отчего они всегда под рукой, и после вызова – не всегда, ясное дело, а так, время от времени – царапнешь на обороте карандашом. Утром перепишешь, сотрешь каракули с ЭКГ и сдашь, пришпилив ее к карте вызова.

Так год. Два. Десять. Двенадцать.

А потом оказывается, у тебя этого добра – завались!

Начало

Но ведь это правда, рейхсфюрер…

Шелленберг – Гиммлеру, 1-я серия

Замглав по скорой.

Путает ИВЛ с ВВЛом.

Не видит разницы между клинической и биологической смертями.

Лазит в укладки, считает ампулы, сверяет со списком. Найдя заначки, рисует выговоры.

Заслуженный врач РФ.

На скорой не работал ни дня.

Ей-богу, не вру!

* * *

Менты пьют. Зверски. А прокуроры еще круче. Те, кто выживет, станут к старости каяться, раздирая перед людьми рубища…

Впрочем, я, скорее всего, наивен.

* * *

При просьбе лечь на спину девять из десяти пациентов поворачиваются спиной вверх.

* * *

Вечерний звон. Завал. Прорвало. Весь стол в адресах.

И всем – срочно. Немедленно. Иначе Матвиенко, Райздрав и горячая линия.

Час.

Второй.

Третий.

Диспетчер вдруг стекленеет, блуждая зрачками с телефона на телефон. Те надрываются.

Минуту.

Две.

Две с половиной.

Диспетчер начинает смеяться.

Ему откликаются.

* * *

Во время осмотра могут:

– зевать;

– рыгать;

– пердеть;

– ковырять: а) в носу, б) в зубах, в) в гениталиях;

– говорить по телефону (жестом: подождите!);

– смотреть телевизор;

– курить.

Они дома, хули.

А когда в поликлинике – ну совершенно другие люди!

* * *

Отказ от госпитализации.

О возможных последствиях предупрежден. Подпись.

Думаете, всё?

Полагается ездить, проверять состояние.

Себестоимость вызова – две тысячи.

Ну?

Четыре куска.

Шесть.

Восемь.

Опа! Созрел и хочет в больницу. Больницу при этом хочет получше.

Рассказывал коллегам в Европе – о… уевали.

* * *

Дословно:

Коммуникабельный журналист: В двух словах – как вам нацпроектовские «газели»?

Врач с большим стажем: У… бища.

* * *

Часто, посреди ночи, прикоснувшись, участливо спросят: «Много вызовов сегодня?»

Хочется взять сочувствующего за лицо и отпихнуть, как Высоцкий Садальского.

* * *

Любимая фраза высшего руководства: на ваше место – в шляпах!

Одного как-то поправили: на ваше!

Что было…

* * *

Многие, в натуре, не знают:

– названий своих лекарств;

– собственного диагноза;

– профиля отделения, в котором лежали;

– номера больницы.

При этом говорят «не помню», «не разбираюсь» и «нам сказали».

* * *

Полковники невыносимы.

Снисходительное «ты» свысока.

Даже если одергивать.

Даже когда чехлятся[1].

Холуи трехзвездочные.

* * *

Пришедший к доктору робок и подобострастен.

Вызвавший – развязен и хамоват.

Это в крови.

Поэтому лучше сразу, с порога, на них наорать.

Во избежание.

* * *

Старательнее всех болеют цыгане. Самозабвенно и артистически.

* * *

Разогнали студентов – статистику, стервецы, портят.