– Двойные карандаши – круто, да? Можно рисовать обеими концами.
– Обоими.
– Что?
– Обоими концами. Не обеими.
– Хорошо… обоими…
Лёша окончательно растерялся. На Сашу не действовало ничего: ни коллекция ракушек, ни старинные автомобильчики с открывающимися багажниками, ни рабочий ноутбук отца, на котором Лёшке иногда разрешили играть. Не сработали даже флуоресцентные тридешные карандаши. А ему очень, очень-очень хотелось заполучить Сашу в друзья… Он пробовал подкупить её мороженым, самокатом, росмэновским «Гарри Поттером» – тщетно.
Оставалось последнее средство.
– Хочешь, я тебе расскажу тайну?
Саша щелчком оттолкнула карандаш, вздохнула и посмотрела на него без всякого интереса.
– Ну, расскажи.
У Лёшки пересохло во рту. Он быстро посмотрел на Сашу – черноволосую и черноглазую, в белом платье, с белыми заколками в волосах и в чёрных лакированных босоножках. Из неё получился бы идеальный далматин. Да… Ему очень-очень хотелось с ней подружиться.
Он решительно подошёл к шкафу и положил пальцы на ручку. Пальцы замёрзли.
– Ну? – поторопила Саша.
– Сейчас, – прошептал он, собираясь с мыслями. Сглотнул. Дёрнул на себя створку и позвал:
– Смотри. Это… мои друзья.
Саша подошла. С полок на неё глянули игрушки – мелкие и крупные, потрёпанные и новенькие, блестящие пластмассовыми глазами, проволочными усами и носами-бусинами.
– И?.. – протянула она.
– Вот это – Петька, – проговорил Лёша, беря с полки плюшевого чау-чау. – Смотри… Он пухлый, пушистый и всюду суёт нос. Ещё любит жвачки.
– Собака? Жвачки? – глядя на пса, удивилась Саша. – А что у него с лапой?
Лёша ласково погладил перевязанную бинтом заднюю лапу Пети. Прижал к лицу и зарылся носом в густую шерсть. Грустно проговорил:
– Это боевая травма. Он меня защищал.
Замелькали солнечные пятна, и перед глазами встал прежний класс – огромный, в тридцать пять человек. Лёша вошёл и тут же отшатнулся от галдящей стаи; все они казались на одно лицо, и до самого урока он так и не смог заставить себя с кем-то заговорить. Но учительница посадила его с Петькой, а Петька болтал без умолку, и очень быстро выяснилось, что у них с Лёшей масса общего: оба копили наклейки от «Турбо», грызли ногти и не входили в чат класса. Петька – потому что постоянно пачкал всех мелом и вообще был вечным лузером, Лёша – потому что ещё не успели включить. Но этого было достаточно, чтобы после школы предложить соседу:
– Пошли ко мне? У меня дофига наклеек! И ещё двойные карандаши есть, я иногда ими рисую модельки, выходит почти так же.
– А родители?
– Чьи?
– Твои. Разрешат?
– Не парься. Мама наоборот хочет, чтобы я поскорее завёл друзей. Она очень переживает, что из-за того, что мы переезжаем, у меня каждый раз новая школа.
– А часто переезжаете?
– Когда как. У папы работа такая, что приходится ездить.
– А где вы жили уже?
– Ой, да много где. Недавно из Калининграда приехали. До этого, зимой, жили в Мариинске…
– Мариинск?
– Это на севере. Там супер-холодно и сопки.
– Сопки?
– Холмы такие здоровые.
– Прикольно… Слушай, а в Калининград самолётом надо или можно поездом?..
…На следующее утро Петька ждал его у подъезда. Лёша выскочил из дома, размахивая небольшим кульком.
– Я тебе все наклейки собрал, какие нашёл!
– Не жалко? – жадно блестя глазами, спросил Петька. Любопытный, толстый, лохматый, он напоминал нетерпеливого питомца перед прогулкой.