Читать Возможны варианты
Жара. Асфальт плавится под ногами, знойный воздух прозрачными струями поднимается вверх, к синему-синему небу. На небе ни облачка, но Надя Давыдова этого не видит. Небо слишком высоко и далеко, а на Наде панамка, и она мешает смотреть вверх. Панамка застегивается сзади на пуговицу и похожа на трусы, которые для чего-то носят на голове. Видимо, для того, чтобы в панамные дырочки можно было просунуть Надины тоненькие, мышиного цвета хвостики. Из-за этой дурацкой панамки Надя видит только мамины ноги. Ноги у мамы красивые, очень. А еще красивей мамины белоснежные остроносые туфли на тонюсеньких каблучках-шпильках, которые застревают в расплавленном асфальте. Асфальт пачкает эти замечательные туфли, и мама злится. Мама у Нади очень красивая. На ней ярко-красное платье с белыми ромашками и прическа, похожая на башню. А еще на маме чудесные солнечные очки. Мама похожа на иностранную артистку, ей все говорят об этом. Сама Надя никогда иностранных артисток не видела, но понимает, что на свете нет ничего лучше, чем быть похожей на иностранную артистку. Она гордится, что идет с такой красивой мамой, но видит она все равно только мамины ноги. По правде сказать, Надя Давыдова видит все ноги, попадающие в ее поле зрения. Вот красивые мамины, а вот какие-то неказистые в коротких брюках и сандалиях, надетых на полосатые яркие носки.
– Ой, здрасте! – говорят эти ноги противным голосом.
– Здрасте, здрасте! – отвечают им мамины ноги. Удивительно, мама тоже, оказывается, умеет говорить противным голосом.
– Это ваша дочка?
– Да. – Мама гладит Надю по панамке.
– Надо же, какая уже большая! Еще недавно в колясочке возили. Быстро, быстро время бежит!
И еще какое-то «бу-бу-бу», а потом опять мягкий асфальт и мамины остроносые туфли. Хорошо, спокойно и ясно. И можно совершенно не волноваться, куда и зачем мы идем по этому мягкому асфальту. Надя Давыдова знает – все будет хорошо. И действительно, вот и замечательные ботинки, самые лучшие в мире, и крепкие папины руки, которые подкидывают Надю к самому синему небу. И она летит, а панамка ни капельки не мешает смотреть на самую красивую в мире маму и на самого лучшего в мире папу. Они смеются, они знают, что нужно Наде для счастья. Как хорошо, когда можно вот так беззаботно кувыркаться в родительской любви! И зачем только дети вырастают?!
– Мы подумали и решили, что тебе надо поступать в электротехнический.
– Почему в электротехнический? Я хочу в художественный. – Надя Давыдова стояла, привалившись к дверному косяку, и разглядывала своих любимых, самых лучших в мире родителей. Ей уже исполнилось семнадцать лет. Мышиные хвостики, когда-то торчавшие из детской панамки, превратились в замечательные густые темно-русые волосы, которые Надя собирала в хвост на затылке. Иногда она вплетала в хвост шелковый шарф и закручивала из него настоящую дулю, тогда она становилась особенно похожа на свою маму. Вообще, Надя Давыдова уже начинала подозревать, что стала настоящей красавицей. Однако этот факт пока еще всерьез не воспринимался ни ею, ни ее родителями. Мало ли на свете красивых людей. Вот умных – действительно мало! Давыдова заканчивала школу, и перед семьей всерьез встал вопрос о ее дальнейшем образовании. Родители периодически занимались промыванием Надиных мозгов и всеми силами вбивали ей в голову мысль о необходимости высшего образования. С этим Надежда не спорила, она вообще редко спорила с родителями. Можно сказать, практически никогда не спорила. Родители всегда знали, как для нее будет лучше. Поэтому Надя Давыдова сама себе удивилась, когда вдруг ляпнула, что не хочет идти в электротехнический институт.