Моим друзьям: бывшим, будущим и настоящим.
And the shadow after day
Will embrace the world in grey.
And the sun will set for you.
Linkin Park, “Shadow of the Day”
Пролог
У китайцев есть красивая легенда, будто бы каждая из четырех сторон света имеет своего духа-покровителя, и всё, что происходит в том или ином краю, есть проявление воли этих сверхъестественных существ.
Глава 01 – Песня ветра
Каждый день одно и то же: странный черноволосый парень, стоящий у перекрестка. Он никого не ждёт и ничем не торгует, просто стоит, а через час исчезает, как будто его и не было.
Таинственный незнакомец давно интриговал Таира. Скорее даже не он сам, а нечеловеческая точность, сопровождавшая его появления и исчезновения. По облаченному в синие одежды юноше можно было сверять время. Он бывал на перекрестке в час Овцы, с двух до трёх дня. Ровно.
Однажды Таир решился подойти к нему.
Но не успел он произнести и слова, как перед его взором развернулся устрашающий веер из четырех отточенных лезвий. Исторгнутые лаковой кожей ножи, казалось, были естественным продолжением пястных костей, и сомкнутая в кулак рука лишь подчеркивала органичность симбиоза металла и живой плоти. Блестящая черная кожа, плотно облегающая ладонь, но оставлявшая открытыми пальцы, плавно перетекала по запястью к лучевой кости, чтобы явить миру узорчатую пластину из титана. Оружие и щит – эта перчатка была примером того, как, исходя из сугубо практических соображений, человек незаметно для себя самого может оказаться в совершенно иной области – там, где созданные им вещи перестают быть просто творениями, а превращаются в произведения искусства. Таковой их делает целесообразность, помноженная на мастерство исполнения.
Взирая, как на стальных гранях корчатся неоновые огни, Таир подумал о том, что пусковой механизм, пробудивший частокол лезвий – лишь бледное подобие других, более сложных ментальных процессов. Поверх металлических когтей он встретился взглядом с синими, чуть раскосыми глазами. Их настороженный взор говорил о том, что пусковой крючок всё ещё на взводе, и от того, как Таир себя поведёт, зависело, сработает тот или нет. Неизвестно, что разило больнее: четверка нацеленных в горло лезвий или этот острый взгляд. Единственным местом, где можно было разжиться столь опасными аксессуарами, являлся…
Окинув взором фигуру Таира, юноша в синем осклабился.
– Какой пижонский прикид, – заметил он. – Что, жарковато на Нижних ярусах?
Таир непонимающе уставился на него: уж чем-чем, а изысканностью его наряд никогда не отличался. Впрочем, одернул он себя, для человека непосвящённого сигнальный цвет его рабочей одежды, а с ним и обилие карманов, ремней, веревок, репшнуров и карабинов, может показаться излишеством, кичем, а вовсе не насущной необходимостью. Что ж, раз так, то остаётся пожалеть этого невежду… Бывай он почаще в Зелёных кварталах, то убедился бы, что так выглядит добрая половина местных жителей. Единственное, что выделяло Таира на общем фоне – это экзотическое сочетание оливковой кожи и лохматой серебристой шевелюры. Даже яркий цвет его спецодежды, жёлтый шартрёз, тускнел на фоне этого природного контраста. В остальном же незнакомец рассуждал справедливо, по сравнению с Верхними ярусами, там было действительно жарко. Но признавать его правоту мальчик не пожелал: