У нее карие глаза. Большие, с немного приподнятыми вверх внешними уголками. Кажутся еще больше из-за длинных ресниц.
Форма лица – сердцевидная. Острый подбородок, высокие скулы. Пухлые влажные губы. Нижняя губа чуть полнее верхней, она ее прикусывает, когда волнуется.
Зубы ровные, белые. Когда улыбается, на щеках появляются ямочки.
Темные брови естественной формы. Длинные кудрявые волосы.
Невысокая, примерно метр шестьдесят – шестьдесят два. Худощавого телосложения, с бледной, кажущейся прозрачной, кожей. Тонкая талия и грудь примерно второго размера. Навскидку. Длинные для такого роста ноги. Хорошей формы ягодицы. Скорее всего, опыт в секции танцев… Походка тоже об этом свидетельствует.
Голос… Голос-голос-голос…
– Решетов, ты уснул? Я сколько ждать буду? – высокий, похожий на бабий, визг прерывает мысленное выстраивание фоторобота темноволосой клубнички, которая никак не желает покидать голову Зубова уже пару дней точно.
Он разворачивается и невозмутимо смотрит сверху вниз на красного от перенапряга Виктора Семеновича Красникова, своего непосредственного начальника. В который раз отмечая, что рожа у начальника все больше напоминает свинячье рыло, и визжит он тоже как свинья. Недорезанная.
Зубов родился в деревне и видел, как режут свинью. Так что сравнивает с полным пониманием портретного и звукового сходства.
На лице его, естественно, ничего не отражается. Как стоял каменным истуканом, так и стоит. Смотрит.
Красников от этой невозмутимости заводится еще сильнее, надувается и визжит уже чуть ли не на ультразвуке.
Зубов лениво размышляет, что будет, если этого козла, наконец-то, хватит удар, и приходит в однозначному выводу, что в этом случае спасать точно не будет. Хотя основы первой медпомощи изучены давно и уже неоднократно применялись на практике. Например, если Красников все-таки словит сердечный приступ, то его можно вывести из этого состояния, окунув с головой в ледяную воду. И держа там чуть ли не до утопления. Зубов не помнит причины, по которым это помогает, но то, что помогает – однозначно. Он так уже делал как-то. Работа такая, ничего не попишешь…
– Так что сегодня вечером ты выходишь на смену, понял? – завершает очередной визгливый матерный пируэт Красников, и Зубов машинально кивает. Смена так смена… Тоже мне, удивил.
Конечно, не особенно правильно объект практически на сутки оставлять без присмотра, но может, это и к лучшему. За последние полгода придурастая девка стала утомлять даже его.
А это, по идее, вообще нереально.
Он так думал. Генерал Савин, его РЕАЛЬНОЕ непосредственное начальство, так думал. И все, кто вообще в этой теме был замешан, тоже считали Зубова каменным истуканом. Неспособным на эмоции.
И надо же, ошибались.
Дурная девка эмоции и из камня вышибет. Искры, мать ее. От которых потом пожар случается. Потому две смены подряд – это благо. А то как-нибудь не выдержит и прибьет ее, идиотку белобрысую.
Красников, решив, что месть свершилась, торжественно сваливает в закат, виляя жопой похлеще, чем подопечная Зубова.
А она ведь только притворяется мужиком.
Зубов опять отворачивается к окну, поправляет форменную куртку с торжественной надписью «Секьюрити», причем, именно так, на русском, а не на английском, и возвращается к мысленному составлению фоторобота одной клубничной заразы, которая не дает покоя в последние пару дней.