Пронзительный детский крик разорвал тишину длинного коридора и разнёсся по нему гулким эхом. На стенах терракотового цвета, облицованных по низу панелями из тёмного дерева, будто бы звякнули чёрно-белые фотографии городов, оформленные под стеклом в паспарту.
Дашка только поднялась по лестнице на второй этаж и тут же увидела, как визжащее, словно сирена, маленькое бесноватое босоногое существо, громко вопя, несётся прямо на неё.
– Стой! – она резко выставила руку навстречу ребёнку и присела перед ним на корточки. – Хочешь, я открою тебе большой секрет? – спросила тихо и загадочно.
Застигнутый врасплох мальчишка трёх-четырёх лет в нарядной матроске замер как вкопанный и прекратил орать. Лицо его было совершенно сухим, без единой слезинки. Он быстро-быстро закивал белобрысой головкой.
– В этой гостинице я главная чародейка! – девушка состроила грозный вид. – И любого юнгу могу превратить в лягушку, если захочу!
Глаза пацанёнка широко распахнулись от удивления и смотрели с интересом и сомнением, как бы оценивая и проверяя её слова на правду.
– А ещё я знаю, почему ты капризничаешь! Не хочешь идти на завтрак.
– Не люблю кашу! – маленький упрямец надул губки и почти по-взрослому сложил руки на груди. – Не заставите!
– Какой важный! Но я таким, как ты, иногда помогаю! Сим-салябим, ахалай-махалай, сырники с клубничным вареньем создавай! – «фея» взмахнула руками, словно проделывала колдовские пассы. – Ну вот, готово! Ты сейчас обуешься и спокойно пойдёшь в столовую.
Мальчишка, к удивлению его матери, которая подошла к ним, тут же послушно забрал у неё свои тапочки, нацепил их и старательно закрепил застёжки-липучки.
Девушка улыбнулась и протянула ему большую конфету в яркой обёртке, которая словно по мановению волшебной палочки возникла на её ладони:
– Держи, но съешь после еды. А завтра я тебе блинчики с творогом и сгущёнкой наколдую.
Счастливый ребёнок взял угощение и, помахав на прощание «чародейке», пошёл исполнять её наказы. Дашка, вполне довольная собой и своим умением с лёгкостью находить общий язык с детьми разного возраста, тоже отправилась по делам. Подошла к двести первому номеру и постучала.
– Костя! Ты готов? Нам пора ехать, – громко сказала она и, заложив пальцы в задние карманы джинсовых шорт, замерла в ожидании.
Из люкса не донеслось ни звука, и ей никто не открыл.
«Уже девять часов. К завтраку не спустился… всё ещё спит, что ли?!» – девушка ещё раз отбила ритм костяшками пальцев по поверхности, отделанной дубовым шпоном.
– Костя-я…
Тишина.
«Странно! Неужели куда-то ушёл, а меня не предупредил?!» – с нехорошим предчувствием она взялась за витую, окрашенную под состаренную медь ручку и с некоторой долей тревоги плавно нажала на неё. Дверь отворилась. Девушка робко вошла и уже хотела что-то сказать, но слова замерли на её устах. Она остановилась.
Константин с палитрой и кистями в руках стоял у мольберта. Он не обратил ни малейшего внимания на появление помощницы.
Дашка, стараясь не шуметь, осторожно закрыла дверь, прислонилась к ней спиной и в трепетном восхищении залюбовалась художником.