Уф, ну и жарища! Градусов за тридцать, наверняка.
Выскочив из трамвая, быстренько ныряю в бар, беру две кружки пива и несу к ближайшему столику. Вливаю в себя добрую половину кружки. О, кайф!
– Был человек – и нет человека…
Чёрт, такое пекло с ума свести может: вот уже сам с собой вслух разговариваю. Впрочем, нет, это не я, а тот краснорожий с поллитровкой, что за соседним столиком. Господи, ну как можно пить водку в такую жару! Обхватил голову и громко причитает:
– Был человек – и нет человека…
Мистика: ведь я только что именно об этом подумал. Теми же словами. Как говорил когда-то наш преподаватель уголовного права, «мы мыслим в одном направлении».
Достаю выписки из материалов дела и начинаю перебирать листы. Дело мне не нравится. Совсем. Мне не нравится белобрысый следователь, похожий на хорька. Не нравится стройный паренёк с длинными, как у девочки, тёмными ресницами, этот папенькин сынок – мой клиент. И его папаша-депутат, надутый индюк, косящий под английского джентльмена, тоже не нравится. Хотя на него, вроде, грех жаловаться: гонорар отвалил солидный. Втрое больше, чем мы обычно берём за ознакомление с делом. И дал понять, что скупиться не станет и дальше, только бы я взялся защищать его сынулю. Именно я – и никто другой. Ах, какое высокое доверие!
Заливаю сарказм ещё парой глотков. Я злюсь на себя, и неспроста. Потому что знаю, что соглашусь. Мне может сто раз не нравиться клиент, но что мне не нравятся деньги – этого я никогда не говорил. Возможно, и впрямь не в них счастье, но с ними как-то уютнее… В знак солидарности с самим собой, допиваю пиво и начинаю анализировать информацию. Итак, что мы имеем?
Елена Глинская, двадцати лет от роду. Красивое сочетание имени и фамилии. Глинские – старинный княжеский род. Еленой Глинской, вроде, звали мать Ивана Грозного. А может, жену, точно не помню. Но наша-то, во всяком случае, не царевна и не княжна, а студентка. Институт иностранных языков, четвёртый курс.
Она исчезла 30 апреля, перед самыми майскими праздниками, которые собиралась встретить с мамой и сестрёнкой в родном Клину. Накануне чувствовала себя плохо, с занятий раньше ушла, но к вечеру, когда её навестила подруга Ольга Осютина, вроде бы ей полегчало, даже уборкой занялась. И всё-таки подружка беспокоилась, стоит ли ехать, не оправившись от недомогания. Лена и слушать не хотела: уж очень по маме соскучилась…
Ехать готовилась из Старгорода на ночном московском поезде, а утром в Москве её уже должна была ждать свекровь, та как раз проходила очередную столичную стажировку. Вместе они собирались поехать к Лениным родителям в Клин. Елену никто не провожал: её муж Борис ещё с утра уехал за город, к отцу. И на Московский вокзал ей предстояло ехать одной…